Вот объявляют, что группе мальчишек идти в швейный цех, на работу самого нудного и изнурительного профиля. Тут Тимур не выдерживает и кричит с надрывом:
- Я не хочу так работать! Пошлите меня на плантации или в сад.
Мальчишки замерли, загорелые, худые тела напряглись.
Понтусс явно обрадовалась, новому поводу для экзекуции:
- Вчера вы вели себя тихо, и я опасалась, что ваша семья останется без наглядного урока. Что же мальчишку прогонят пять раз через строй.
По рядам детей прошло волнение.
- Вот именно так. - Безапелляционным тоном произнесла надзирательница. - Раздайте всем розги.
Удары наносились специальными колючими прутьями. Их обычно сами мальчишки срывали из зарослей, в периоды, когда работы не было. Впрочем, действительно даже тогда детей заставляли, пускай даже без пользы для империи ишачить, например полдня копать яму и полдня закапывать.
Олег Рыбаченко посмотрел на свои детские руки, они были в мозолях пальцы сбиты.
Автоматически ребята разбирали прутья, Олег казалось, что они - орудия истязаний - обжигают пальцы, а ноги отяжелели. Ему не хотелось бить своего друга, но возразить не хватало мужества. Он почти ничего не видел и больно ударился большим пальцем ноги о лежащий булыжник. Как ни странно, но чувство боли помогло собраться и, туман перед глазами развеялся. Шаг стал тверже, хотя палец и посинел.
Их построили полукругом в длинную шеренгу. Тимура привязали руками за палки и вывернули плечи, чтобы было удобнее лупцевать провинившегося мальчика. Ребята жмурятся, и стараются отвести глаза. По приказу фрау Понтусс плеснули рассола, посыпав тощую, но жилистую спину голубой солью. Судя по тому, как мальчишка поморщился его начало жечь.
Начальница приют причмокнула губами:
- Теперь вы все получите урок. Бейте сильнее, кто схалтурит, будет сам обречен на расправу.
Помощник в данном случае крыса-носорог оскалил клыки:
- Мы живо с ними разберемся! Пробормотал монстр.
Пацана двинули между рядами. Мальчики медленно подымали прутья и на спину Тимура обрушились первые удары. Судя по рубцам, на спине и боках мальчишку наказывали не раз, так что он только вздохнул, и тяжело задышал, как и все пацаны стараясь сдержать крики.
- Сильнее бейте! - Крикнула Понтусс. - Пусть заорет.
Первыми удары нанесли самые маленькие мальчишки, которым просто не хватало сил, чтобы причинить серьезную боль. Но потом стали бить пацаны постарше. Спину ребенка рассекли красные полосы, закапала кровь. Боль усиленная голубой солью заставила Тимуру вскрикнут, он даже упал, внизу было вбита доска к гвоздями и уколола грудь.
- Не надо! - Закричал мальчик. - Я буду работать везде, где вы скажете.
- Конечно, будешь! - Ответил Понтусс. - Но сначала порка.
Вчерашние товарищи были слишком взвинчены и били своего вчерашнего собрата. И люди и иногалакты лупили с одинаковым ожесточением. Мальчик кричал, его босые ноги оставляли кровавые следы. Крыса-носорог огрызнулся и сам врезал пацану дубиной по голым, загорелым ногам. Ему хотел причинить побольше, боли мальчишке. Удар пришелся по жилистым лодыжкам, а следующий по пяткам. Тимур визгнул и обвис. Тогда истязатель вонзил в ягодицу толстую иглу, вливая жидкость.
- Правильно! - Сказала Понтусс. - Теперь он скорее умрет, чем отключиться. Никто не уйдет от наказания.
Олег Рыбаченко стоял почти в самом конце шеренги, и ему казалось, что это на него обрушились удары кнута. Тимуру подвели, сам мальчишка лишь дергался, кричал и плакал. Круглое личико стало пунцовым от боли, его перекосила гримаса страдания.
Увидев Олега, он прошептал, побледневшими губами:
- Пощади!
Мальчик заколебался: замер.
Крыса-носорог крикнул:
- Ну, чего стоишь! Бей!
Олег Рыбаченко ответил:
- Нет, я не могу! Он мой друг!
Крыса-носорог оскалился:
- Хочешь, чтобы то же самое было тебе?
Олег задрожал весь побледнев:
- Нет но!
Понтусс прервала его:
- Хватит! Мальчик подписал сам себе приговор. Чего стоите мордовороты. Всыпьте ему хорошенько и подвесить на дыбу, чтобы другие им любовались.
Олега вытолкнули из строя, потянули к козлам. Мальчишка пробовал сопротивляться, но тигры-носороги справились с ним как с котенком. Пребольно вывернули руки, кости захрустели. Положили на доски, мальчик ощутил щекой и животом шероховатость острие торчащих гвоздей. Они вонзились в мускулистую, грудь, подбородок, переднюю часть бедер, колени. Щеку расцарапало до крови.
- Ой, не надо! - Попросил Олег.
- Надо! - Заявил крысо-носорог, чтобы всем был пример.
Мальчик почувствовал, как на его спину льют рассол, а затем сыплют соль. Щиплет как от горчичников. Олег поморщился, ему смазали мозолистые ступни (последний раз он в той странной памяти, что всплыла в этом видении - надевал сандалии лет шесть назад), они почти сразу стали дико чесаться. Крыса-носорог вонзил в ягодицу иглу, он поколол грубо и больно, жгучая жидкость вошла вовнутрь.
- Теперь тебе будет очень ужасно, и ты не потеряешь сознание. - Прохрипело чудовище, скаля физиономию, он стал бы заикаться и продюсер ужастика!
- За что? - Простонал невинно заключенный в темницу ребенок. - Ради Христа проявите милосердие.
Крыса-носорог, брызгая ядовитой слюной, ответил:
- Я в эти сказки о добром Иисусе не верю! Вообще если Бог есть, то он зло и жестокость. И чем больше ты зла и страдания причинишь ближнему своему, тем больше могущества и блаженства получишь на том свете.
- Абсурд! - Сказал, бледнея от ужаса, а вдруг Боженька и самом деле, такой, мальчишка.
- Увидишь! - Порождение космического Тартара захихикало. - Но не надейся, сегодня ты не умрешь.
Понтусс лающим тоном, скомандовала:
- Приступайте! Пускай запомнит на вечность поцелуи кнута!
Пленный пионер-вундеркинд задрожал, услышав пронзительный свист, и тут сильное сотрясение удар от которого лопнула кожа на спине. Крысы-носороги били сильно, но при этом сдерживали силу, чтобы не убить. Крик вырывался из горла мальчишки, он содрогнулся, выступили слезу. Прокусив до крови губу, мальчик сдержался. Через мгновение последовал еще один удар, сотрясающий все тело. Олег Рыбаченко глубоко вздохнул, боль, усиленная солью и рассолом была невыносимой.
Понтусс крикнула:
- Продолжайте!
Вновь свист и удары! Рассекает до самой кости. Мальчишка прожгло до самых внутренностей. Казалось, отбивают живот. Несмотря на все усилия, часть крика просочилась из-за плотно сжатых губ.
- Мама!
Снова удары! По спине, между острых лопаток, и, наконец, по босым пяткам. Мальчик вскрикивает, у него нет больше сил, себя сдерживать. Вопль извергается как вулкан из горла и как кажется носа. Понтусс довольна:
- Вот теперь я вижу, вы его на совесть бьете. Лупите его хорошенько, но не убейте!
С каждым ударом боль становиться сильнее. Слезы смешиваются с кровью и падают на топчан. Кровавые полосы на спине соединяются, сливаются в багровое месиво, тонкие белые косточки мальчишки начинают оголятся.
