– Она очнулась, – сказал кто-то или что-то. Голос раздался справа от нее.
– Это хорошо, – проворчал похититель. – А то у меня плечо болит.
Он отпустил ее ноги, и она рухнула прямо на кафельный пол. Они находились в длинном зале, обрамленном с обеих сторон широкими мраморными колоннами. Вдоль потолка висел ряд светильников геометрической формы синего цвета. Высокие окна были заколочены фанерой, за исключением верхнего ряда небольших окошек. Напротив них на крошечных золотых плитках полоской отражался утренний солнечный свет.
Она сильно ударилась об пол локтями, которые теперь ныли от боли. Она перевернулась, встала на четвереньки и стала дышать через нос, пока боль не утихла. Ее предположение насчет армии Воскресителя оказалось верным. Они были повсюду, сидели, стояли маленькими группами, прислонившись к стене, и разговаривали. Все были одеты в военную униформу: брюки и рубашки с высокими воротниками темно-синего цвета, накидки, застегнутые под плечом позолоченными пуговицами. Если бы не противоестественный зеленоватый оттенок их кожи и трупные пятна на лицах, руках и шее, то можно было бы подумать, что они обычные солдаты.
Слоан поднялась. Мужчина – если его можно было так назвать, – который нес ее, был высоким, у него были молочно-голубые глаза и одно ухо. За его спиной стояла женщина с обнажившейся нижней челюстью, которая вырубила Слоан с помощью пропитанной каким-то веществом тряпки. Ее темные растрепанные волосы были заплетены в косу, лежавшую у нее на плече. Слоан почувствовала во рту привкус желчи.
– Иди давай, – приказал он.
Она была бы и рада выполнить приказ, правда. Но она стояла на дрожащих ногах, смотрела на них в упор и не могла пошевелиться.
Женщина закатила глаза и, схватив Слоан за локоть, потащила за собой вперед. Они шли по коридору с разбитой плиткой и облупившейся краской, затем начали подниматься вверх по металлической лестнице. Чем выше и глубже она забиралась в здание, тем меньше оставалось шансов на побег. Она попыталась мысленно нарисовать карту – запад, сейчас мы двигаемся на запад, – но все, что у нее получалось, так это сосредоточиться на скрипе своих ботинок.
Ботинки обозначали настоящее. Босые ноги остались связаны с образом прошлого.
Женщина остановилась перед дверью, отперла ее ключом, висевшим на связке у нее на поясе. Они вошли в разрушенную лабораторию. Все вокруг было выкрашено в голубой цвет. Голубые стены, ящички и дверцы большого лабораторного стола, которые болтались на честном слове. Деревянные полы были покрыты линолеумом. Везде на прогнувшемся местами полу были разбросаны ошметки штукатурки и хлопья отвалившейся голубой краски.
Это не клетка, и это уже хорошо. Значит, он не хотел держать ее здесь длительное время. А это означало, что отсюда должен быть выход.
Женщина втолкнула ее в лабораторию и закрыла за собой дверь. Слоан послушала, как та закрывает замок, и затем обошла периметр, пытаясь определить размеры помещения. В самой комнате ничего не было, кроме лабораторного стола посередине и крана, висящего на задней стене. Она подошла к нему. Под ним была труба, которая когда-то вела к раковине, но сейчас она куда-то исчезла.
Она включила воду. Кран зашипел на мгновение, а потом из него во все стороны полетели оранжевые брызги. Через какое-то время из него потекла желтоватая вода, которую, судя по всему, пить было небезопасно. Но Слоан вся была пропитана запахом смерти, ее одежда была покрыта грязью и пылью от Слива. Она сняла пальто, вывернула его наизнанку и оторвала зубами один из внутренних карманов. Из него получится отличная мочалка.
Она потерла тыльную сторону ладоней скомканной тряпкой, пока они не стали приличного цвета, затем сполоснула карман и начала вытирать им лицо. Она терла его, пока не начали гореть щеки, затем перешла к шее. Потом она решила помыть волосы, с них текла почти черная вода.
Она закрыла кран и отжала волосы. Потом, чтобы они не мешали, завязала их узлом на затылке. Потирая руки, она завернулась в пальто, чтобы хотя бы немного согреться. Может быть, ей стало холоднее от воды, а может быть, она просто была напугана.
Она присела на корточки, прислонившись спиной к лабораторному столу, лицом к двери, и сделала самый глубокий вдох, который только могла.
Все это уже было. Когда-то она очнулась в незнакомом месте и ждала там, пока Темный решал, что с ней делать. Она заснула в полном изнеможении. Она не знала, что с ней происходило, пока она была без сознания, до того как ее принесли в комнату. Она не знала, как долго он стоял у кровати, наблюдая за ней, прежде чем прикоснулся к ее лицу, чтобы разбудить. Больше всего ее беспокоило, что происходило с ней в тот момент, когда она ничего не помнила. Она сожалела, что у ее тела нет собственной памяти и она не может спросить его об этом.
Она сидела на корточках, считая каждый вдох, чтобы быть уверенной в том, что ей это не снится. Она как раз встала, чтобы размять затекшие ноги, когда в замке повернулся ключ. Слоан быстро попятилась назад и уперлась спиной в доски, которыми была заколочена оконная рама. У нее заболело в груди. Она не слышала ничего, кроме шепота Темного. Он называл ее имя.
В дверном проеме стоял Воскреситель, за его массивным плечом виднелась мертвая женщина. Нерон упоминал, что Воскреситель носил по меньшей мере пять сифонов. Он ошибался. Сифоны были над каждым глазом, по одному над носом и ртом, один – на горле. По сифону на руках, еще один на ухе. На груди виднелся еще один, его можно было разглядеть через рубашку. Это были простые сифоны, выполненные из темного металла, который выглядел, как олово.
У него была странная подпрыгивающая походка. Не как у хромого человека, а скорее неспокойная и хищная. Он сделал легкий жест рукой, сопровождаемый резким свистом, и дверь за ним захлопнулась.
Они остались одни.
У нее постепенно темнело в глазах. В груди и в руках появилось такое же покалывание, как тогда, когда она увидела Иглу на затонувшем корабле, или тогда, когда она стояла в Куполе перед магическим прототипом. Кем бы или чем бы ни был Воскреситель, он был словно пропитан магией.
– Тебя обнаружила Зива, – его голос был искажен сифоном, в нем преобладали жестяные ноты, которые она заметила еще на улице, когда он свистел. Он разговаривал с ней так, как будто они находились в середине разговора.
– Все эти колдуны в своих прекрасных одеждах
