Он старался не смотреть вниз, потому что знал, что там много крови. Он хотел найти старика.
Лицо его побледнело, иссохшие губы потрескались на ветру. Он шёл, хромая и шатаясь, и больше всего на свете боялся упасть.
Ещё один поворот. За ним будет спуск на море.
Который час? Кажется, уже должен быть вечер, но небо всё ещё светлое, и солнце даже не начинало садиться. Странно, ведь в Крыму очень рано темнеет.
Море, скоро море, тёплое и ласковое.
Чёртов старик Исмаил, подумал он. Наверняка он тоже где-то там.
Боль стала настолько нестерпимой, что он остановился, чтобы отдышаться, со всей силы сжал зубы и снова пошёл вперёд. Надо дойти, только дойти.
Под ладонью было мокро и горячо.
– Я не упаду, – прошептал Введенский. – Я сильнее вас всех.
Он чувствовал, как внутри его растёт и оживает что-то сильное, огромное, нечеловеческое. Что-то выше всех людей и всего мира.
Пот заливал глаза, и море расплывалось перед ним блестящим калейдоскопом.
– Я никогда не упаду.
Он упал.
Открыв глаза, он увидел, что лежит лицом в мокрой гальке на берегу моря и набегающие волны обдают его студёной прохладой.
– Наконец-то, – беззвучно прошептал он одними губами. – Искупаюсь.
Вода была нежной и ласковой, волны лизали его лицо и делали хорошо. Теперь всё хорошо.
– Наконец-то искупаетесь, – услышал он над собой знакомый голос.
С трудом подняв голову, он увидел, что над ним стоит Крамер.
III
Деревня Волочаевка, Ленинградская область
1 января 2018 года
9:00
– Там человек! Вот он, вот он!
– Смотри, вон!
– Осторожнее!
Хромов встал, опершись на дерево, и поднял руки. Его ослепили десятки фонарей.
Только сейчас он понял, как сильно болит голова.
– Не стреляйте, – проговорил он задубевшими губами, но говорить получалось плохо.
– Брось нож! – крикнул кто-то.
Да, точно, подумал Хромов и бросил нож в снег, снова поднял руки.
К нему подбежали четверо в форме и с автоматами, обступили, посветили фонариком в лицо.
– Это заложник, – сказал один из них.
В приближающейся фигуре в чёрном полицейском бушлате Хромов узнал майора Колесова.
– Господи, вот вы, – сказал тот. – Наконец-то. Мы обыскали весь лес. Далеко же ушли… Где Поплавский?
– Я не знаю, – сказал Хромов. – Я проснулся тут… Голова очень болит. Как будто ударили чем-то. Ещё у меня в руке был нож. Я не знаю…
Его взяли под руки, повели через лес.
– Я не знаю… – бормотал Хромов. – Ничего не знаю…
По чёрному небу разливался фиолетовый рассвет.
I
Планета Проксима Центавра b
25 декабря 2154 года
19:40 по МСК
Лазарев сидел за пультом управления «Рассветом», переодетый в чистый повседневный комбинезон, умытый, причесавшийся. Все системы в норме. Корабль готов к уходу с орбиты. На пульте лежала серебристая звезда.
Он до сих пор не мог поверить, что всё закончилось.
Планета проплывала внизу, в иллюминаторах и на камерах он мог видеть, как кружатся в вихре жёлтые облака и блестит чёрная морская гладь.
Ему почему-то захотелось попрощаться с морем, сказать ему «спасибо», хотя он понимал, что этого, в сущности, не нужно делать.
Всё это казалось ему дурным сном.
– «Аврора», – сказал он. – Даю команду на уход с орбиты. Мы летим домой.
– Слушаюсь, командир.
Планета внизу чуть дёрнулась и стала медленно уплывать в сторону.
Мы летим домой, сказал он себе.
Всё прошло хорошо. Лучше, чем ожидалось. Намного лучше. И он везёт с собой эту звезду – артефакт внеземной цивилизации. Это ещё лучше, чем образцы моря. Это произведёт фурор. Это будет что-то.
Он рассмеялся. Жаль, его команда никогда не увидит этого.
Команда…
В голове промелькнула дурацкая мысль.
– «Аврора», – сказал он, а потом ненадолго замолчал.
– Слушаю, командир.
– У меня к тебе странная просьба. Ты можешь запустить процедуру № 468-Б?
– Это действительно очень странная просьба. Вы хотите, чтобы я вернул вашу команду в виде тульп?
– Да, – кивнул Лазарев.
– Предупреждаю, что теперь, когда вы знаете, что ваша команда мертва, это может отрицательно сказаться на вашей психике.
– Плевать. Запускай.
– Хорошо, командир. – Она замолчала на несколько секунд. – Команда ждёт вас в кают-компании.
Лазарев тяжело задышал, и на его глазах опять заблестели слёзы.
Он встал с кресла, взял с собой серебристую звезду и медленно, чуть пошатываясь пошёл по коридору в сторону кают-компании.
Трое сидели за столом и весело переговаривались о чём-то.
– О, командир! – крикнул Нойгард. – Давно тебя не видели.
– Как там на планете? – поинтересовался Гинзберг, не отрывая, как всегда, глаз от своего планшета.
– Совсем про нас там забыл, Володь? – усмехнулся Крамаренко.
– Привет, ребята, – сказал Лазарев.
Он почувствовал, что его голос дрожит.
– Мы летим домой, – продолжил он.
– Вот и славно, – усмехнулся Нойгард. – Надоело в этой жестянке торчать. Снова полезем в стазис?
Лазарев кивнул, потому что не мог говорить. Перед его глазами всё расплывалось.
Вот они, эти ребята, с которыми он пролетел эти четыре световых года. Живые. Совсем живые. Только не надо пожимать им руки. Не получится.
Он окинул их взглядом, сжал в ладони звезду и сказал:
– Хотите посмотреть на море?
Все трое закивали.
– Пойдёмте в комнату отдыха. «Аврора» покажет нам море. Это очень красиво.
II
Крымская АССР, город Белый Маяк
21 сентября 1938 года
Время неизвестно
– Откуда вы здесь? – спросил Введенский Крамера, не совсем понимая, что он больше не может говорить.
– Я пришёл пожелать вам спокойной ночи, – сказал Крамер. – Уже темнеет. Вы замёрзнете лежать на этой дороге.
На дороге?
Введенский оглянулся по сторонам. Нет, какая же это дорога, он же не мог упасть прямо на дороге, он точно помнил, что дошёл до моря – и вот же оно, совсем рядом, такое нежное и прохладное, вот он лежит на мокрой гальке, и волны ласкают его лицо.
– Я… я не на дороге. Я у моря, – сказал он.
– Не вынесли вы представления, товарищ Введенский. Не вынесли. – Крамер покачал головой и криво улыбнулся уголком рта. – Всё кончилось.
– Нет-нет, я ещё искупаюсь… – прошептал Введенский.
– Вы даже говорить уже не можете. Вы просто шевелите губами.
– Могу. Я всё могу.
– Вы умираете.
– Нет.
– Вы уже умерли.
– Нет, нет-нет…
– Утром вас подберут с этой дороги и увезут в морг.
– Нет-нет, нет…
Волны были приятными и ласковыми, галька – мокрой и твёрдой, и Введенский увидел, как на горизонте просвечивает сквозь облака закатное солнце. Вот он, закат, наконец-то, такой красивый и сияющий, и если бы не эти облака, он бы сиял ещё ярче.
– Солнце с другой стороны, – сказал Крамер.
– Нет, нет… – шептал Введенский.
Ему на секунду почудилось, будто он идёт к морю, а на берегу стоит диван, обитый блестящей чёрной кожей, и на нём сидят трое в чёрных капюшонах. Они обернулись в его сторону, и он увидел, что вместо лиц у них зеркальные маски.
Море было чёрным, а песок – ослепительно-белым.
– Это четвёртый, – сказал один из них.
* * *Они вышли из леса. Хромов увидел, что к нему бегут по снегу Таня и Яна.
– Всё кончилось, – сказал Колесов, закуривая рядом сигарету. – Для вас. А мы этого найдём. Не сомневайтесь, найдём обязательно. Он где-то в лесу. Не мог уйти далеко… Даже если ранен. Не знаю уж, что вы с ним там сделали, но ваш нож в
