Эшлин оттолкнула ее, грудь ваанианки быстро вздымалась и опускалась, губы изгибались в похотливой улыбке. Мия попятилась к кровати, и, спутавшись руками и ногами, они рухнули на матрас. Эш, часто дыша, с остекленевшими от страсти глазами, лихорадочно развязывала шнуровку на штанах Мии. Мия стянула с нее рубашку через голову и, притянув девушку к себе, целовала ее грудь, облизывая, втягивая и вздыхая от блаженства. Но Эш толкнула ее обратно на кровать, прижала руки Мии к своей груди и, наконец расправившись со шнуровкой, стащила штаны к коленям. Мия скинула ее с себя, и девушки, смеясь, ругаясь, кусаясь, пыхтя, схлестнулись в битве – раскрасневшиеся, с напряженными мышцами, не желающие сдаваться. Слившись в поцелуе, дразня друг друга языками, они раздевались в мучительной, невыносимой схватке, снимая один предмет одежды за другим. На их коже выступил пот, каждый сапог или даже пуговица становился небольшой победой.
Поцелуи Эшлин были голодными, сердитыми. Перекатываясь по кровати, они наконец-то прижались друг к другу обнаженными телами. Мия раздвинула ноги и, застонав, выгнула спину, когда пальцы Эш скользнули вниз и начали наигрывать гипнотическую мелодию, ослепляющую симфонию на ее набухшем клиторе. Рука Мии бродила по часто вздымающейся груди Эш, спустилась к подтянутому животу, мягкому пушку и влажному жару.
– О Богиня, – выдохнула Мия.
– Да, – выдохнула Эш. – Твою мать, да.
Наслаждаясь ее стонами, Мия вошла в Эшлин пальцами, сгибая их, поглаживая, О, Богиня, какая же она горячая, разводя пламя, от которого полыхало все тело. Эш откинула голову и застонала, движения ее пальцев подстроились под экстатический ритм Мии, бедра поднимались в такт. Мия прильнула к ее шее, запустила пальцы в длинные золотистые локоны, легонько куснула, прижимая руку Эш крепче к желанному месту. Обе девушки распаляли огонь внутри другой: каждой лаской, каждым трепетным прикосновением, выше, жарче, еще, еще, пока наконец – да, да, ДА, – пламя не объяло их полностью. Эш закричала и крепко прижала Мию к груди, тем самым приглушая ее собственные бессвязные крики. За веками Мии вспыхнули черные огоньки – ярче, чем истиносвет, – голова запрокинулась от потрясающего самосожжения, охватившего все тело, а легким не хватало воздуха.
Пальцы Мии выскользнули из лона Эш, она провела ими пламенные линии по полю битвы на коже подруги. Затем облизнула пальцы, наслаждаясь, упиваясь вкусом возлюбленной. Эшлин вновь прильнула к ее губам, застонав, когда ощутила себя у нее на языке, и парочка слилась в бесконечном поцелуе. Эш крепко обхватила талию Мии своими длинными ногами, ее пальцы вырисовывали аркимические спирали на ее боках, спине, шее, и по позвоночнику Мии побежали мурашки, спускаясь к пульсирующему клубку между ее влажных бедер.
Мия хотела обладать этой девушкой. Владеть и быть во владении, каждой ее частью, каждым отчаянным, сладким секретом, каждым мягким изгибом и темной впадинкой.
Больше.
Она хотела гораздо больше.
– Поцелуй меня, – прошептала Мия, гладя Эшлин по щеке.
– Я и так тебя целую, – выдохнула та.
– Нет, – Мия отстранилась и пристально посмотрела в глаза возлюбленной. – Поцелуй меня.
Дыхание Эш участилось, сама мысль об этом вызвала трепет. Мия видела ее вожделение, головокружительную, неистовую, ноющую похоть в ее глазах, отражающих похоть Мии. Эшлин вновь ее поцеловала, скользнув языком в рот, ее губы изогнулись в лукавой улыбке.
– Заставь меня, – выдохнула она.
Мия ухмыльнулась, толкнула Эшлин на простыню и прижала ее руки над головой. Затем осыпала ее губы, шею, грудь сотней долгих поцелуев, прислушиваясь к вздохам девушки. Ее свободная рука вновь скользнула между ног Эшлин, водя вверх и вниз по влажным губам. Поднявшись на колени, Мия повернулась к Эшлин спиной и оседлала ее. А затем медленно,
очень медленно,
– О Богиня, да, – прошептала Эш.
она опустилась на лицо Эшлин, прямо к ее ожидающим губам.
– Блядь, – простонала Мия, вздрагивая, когда язык девушки начал выводить пламенные круги и наконец скользнул внутрь.
Ваанианка обхватила ее за ягодицы, бедра Мии начали двигаться по собственной воле, руки гладили собственное тело, лаская, дразня, пощипывая за набухшие соски. Ее ноги задрожали, ресницы затрепетали, голова запрокинулась, пока губы, язык и пальцы Эшлин, увеличивая гул во всем теле, изучали ее самые мягкие места и вновь распаляли это темное, чудесное пламя.
Мия открыла глаза и посмотрела вниз на свою возлюбленную, тоже желая попробовать ее на вкус. Затем опустила голову между ее ног, обхватила руками за бедра и, под стон Эш, просочилась языком вглубь. Их языки двигались в едином ритме, вкушая сладчайший нектар, каждый стон Эшлин отзывался вибрациями во всем теле и заставлял Мию стонать в ответ.
Их борьба окончилась. Бой был выигран. В паре они были как песня. Прекрасный дуэт – древний, как вечность, и темный, как тьма между звезд. Они не вели войну, а занимались любовью: сладкой, глубокой и безупречной; руки, губы и тела, вздохи, стоны и дрожь, кожа к коже, к коже. Продлевая эту медовую, блаженную пытку до тех пор, пока хватало сил, обливаясь потом, тяжело дыша, раскаляясь добела в полнейшей гармонии друг с другом. Не желая, чтобы это когда-либо заканчивалось. Вообще никогда.
И наконец,
после упоительной вечности,
полностью потерявшись во времени,
когда они все же сдались и впали в экстаз,
каждая девушка прошептала имя другой.
Глава 24. Величество
Мия еще лежала голая в кровати, когда они выбили дверь.
Она проснулась от громкого топота ног, и ее загривок мгновенно вздыбился. Только она потянулась к штанам, как дверь слетела с петель. В ту же секунду Мия вскочила и перекатилась по полу, вытаскивая меч из могильной кости из ножен. Эш достала свой из-под подушки и встала на кровати – веснушчатая кожа обнажена, оружие наготове.
На пороге стояло четверо грозных мужчин, каждый с черной волчьей шкурой на плечах.
«Вульфгарды».
Ваанианец впереди был почти таким же высоким, как Трик. Красивый, как кровать с балдахином, полная элитных куртизанов, с густой светлой шевелюрой и бородой, заплетенной в семь косичек. Его бровь и щеку рассекал длинный шрам, но даже это не портило общую картину.
– Это она? – спросил он.
Мия посмотрела в коридор и с упавшимв сердцем заметила знакомое лицо, обрамленное сальными рыжими волосами, и старый добрый монокль в подбитом глазу.
– Она, – прошепелявил юноша разбитыми губами. – Шука выбила мне гебаные жубы!
Мия услышала крик Мечницы дальше по коридору, ругань Сидония.
«Йоннен…»
Она шагнула вперед в чем мать родила и приготовилась заставить этих ублюдков пожалеть о той перемене, когда это сделали их матери. Мужчины прошли в комнату, не убирая рук с рукоятей мечей. Они
