– Не дрейфь, Тройчик! – подбодрила меня Яга, словно прочитав мои мысли. – Бабушка тебя научит, что делать. И поможет, чем сможет. На тебе останется только активная часть операции. Но очень ответственная!
У меня при этих словах как камень с души свалился! Все стало выглядеть доступнее и проще в разы! Активна фаза операции – это как раз по моей части, справлюсь! А для Яги, если все благополучно закончится, надо будет насчет хоть какой-нибудь медальки похлопотать! Она же любит всякие побрякушки! В крайнем случае, сам закажу отчеканить, в столичной мастерской, как уже удостоверение ей напечатать заказывал… Ну, не признают у нас в министерстве таких вот помощников! И мне пришлось прибегнуть к целой куче уловок, чтобы выбить должность эксперта, не выдавая, для кого именно это делаю. Впрочем, насколько я знаю, в других районах колдуньи и сами не очень-то с властями спешат сотрудничать. Это мы с моей «дамой Ягой» как-то сумели спеться дуэтом, с Васькой на подпевках. Уж даже и не знаю, почему мне так повезло.
9
Сразу оговорюсь, что повезло мне с Ягой по-крупному, но не в мелочах, раскрасить которыми жизнь бабка была большой мастерицей. Взять хотя бы этот аромат, которым она сдобрила колдуна! У меня он до сих пор стоял в носу, никак не желая выветриваться. Если только я жестоко не заблуждался на этот счет, на самом деле тоже успев им провоняться насквозь, хотя и слабее врага. В любом случае, едва оказавшись дома, я заявил Яге:
– Раз я тебе пока не нужен, то ты что хочешь делай, а я пошел в душ! Если не твои волшебные ароматы, то хотя бы ночную усталость попытаюсь с себя смыть. Потом попытаюсь что-нибудь нам приготовить поесть. Но не раньше, чем вылезу! Потому что с таким амбре я на кухню даже заходить опасаюсь: рискую навечно потерять аппетит.
– Издержки профессии, Тройчик! – пожала плечиками Яга. – Иди, иди, ни о чем не беспокойся!
Мне бы задуматься и вспомнить, сколько раз после бабкиного предложения ни о чем не беспокоиться я, можно сказать, лопатой последствия разгребал! И пару раз даже имел не слишком приятную беседу с районным начальством. Но душа моя рвалась под очистительные потоки воды, а в моем доме для бабкиной разрушительной деятельности простора было немного. Так что я кинулся в ванную, прихватив полотенце.
В этот раз оставленная без присмотра бабка ничего-таки, кажется, не натворила, но зато напомнила о себе, когда я не успел еще выйти из душа. Просто бесцеремонно ввалилась в кабинку, где я намыливался в третий раз, пытаясь убедить себя, что теперь-то все запахи уже смыл.
– Слушай, ну ты хоть какие-никакие приличия-то соблюдай! – возмутился я, быстро прикрывшись мочалкой от озорного и точно нацеленного взгляда Яги.
– Ой, Тройчик, да сколько уж я такого видела-то! – она усмехнулась, картинно закатывая глаза.
– Ты, может, и видела, да я показы устраивать не привык! Так что… что у тебя там, что-то срочное?
– Ну а то! Стала бы я иначе к начальству без стука входить, – Яга с упреком покосилась на мочалку, как будто та закрывала ей обзор не по моей, а по своей собственной воле. Потом выдала: – Сеанс связи только что состоялся. Внеплановый, естественно, так что сигнал неизбежно пошел на домашний адрес негодяя. Болтают они между собой долго, до сих пор еще, так что очень бы хотелось знать, о чем…
– Где?! – рявкнул я, поскольку бабка не торопилась сообщить мне самое главное.
– Граница между Погудовкой и Веселовкой, – выдала невежливо перебитая мною Яга, наконец-то переведя глазки повыше и соизволив заметить, что я полощусь без ее нашейных амулетов, которые всей связкой снял и повесил на крючок, под полотенце. – По всем данным, это все еще Веселовский район, – тут она сняла с крючка брякнувшую связку, протянула мне и строго приказала: – Надень! И даже в душе больше никогда не снимай!
– Размокнут, – проворчал я, поскольку наряду с костями-камешками в связке проглядывали и более нежные составляющие, типа перьев и сушеных цветков. – Или колдовство твое смоется.
– Мое колдовство так просто не смоешь, – фыркнула Яга. – Да и не мое, а еще прабабкино. Уж если эти амулеты лет за пятьсот все еще не размокли, то, будь уверен, на твой душ их точно хватит. Я ж тебе самые лучшие выдавала!
– Семейные реликвии, – проворчал я, с запоздалым испугом вспомнив, как в порыве раздражения хотел их всей кучей закинуть в кусты. Осторожнее надо быть с бабкиными подношениями! А то, вон, лишил бы ее лучшей части полученного наследства! Поскольку унаследованная избушка под понятие «лучшее» точно не попадает.
Мрачно вздохнув, я свободной рукой под строгим бабкиным взором водрузил всю связку обратно на шею. А потом, продолжая прижимать мочалку к причинному месту, шагнул из кабинки, так как льющаяся вода уже сама за меня проделала всю работу по смыванию мыла. Оказавшись снаружи, я ловко заменил мочало на полотенце, принюхался к себе. Вроде бы отмылся… Интересно, а какие амулеты сама бабка носит, что с нее все ее проказы, как с гуся вода? Вон, благоухает какими-то травками! И даже намека нет на ту дрянь, которую она собственноручно выплеснула в ловушку.
– Пойдем! – позвал я ее, поскольку она продолжала стоять и чему-то загадочно так улыбаться. – Торопиться надо!
– Куда, Тройчик?
– Как «куда»? В Веселовку, сама же сказала! Навалять там найденному негодяю по первое число, а потом кидаться к нашим на выручку. Чем скорее, тем лучше. Волчары-то с Ламадяем под любую ситуацию адаптируются, но там же дети еще! И Тарюшенька! – не удержавшись, добавил я: она, такая вся ароматно-шелковисто-нежная, точно не была приспособлена для жизни в плену… да еще и в рабстве, если окажутся верны бабкины предположения.
– Тройчик… – Яга лукаво сверкнула клыком. – А признайся бабушке, у тебя с Тарюшей точно того… ничего
