— Я не думал… — начал он. — Не знал, что тебя так…

— Как ты мог не знать? — она едва сдерживала слезы.

Ей стоило говорить потише, но он не посмел ей об этом напомнить.

— Ты остался из-за Винн, — сказала она без всякого выражения.

Оша замялся:

— Да.

Казалось, ей не очень-то хотелось продолжать, и когда она сползла по стене и присела, он не чувствовал облегчения.

Не желая себя прощать, он медленно присел перед ней и спросил:

— Было ужасно находиться под присмотром Бротандуиве?

— Ужасно? — повторила она. — Нет… одиноко. Магьер и Лиишил очень добры, но они связаны обетом и прежде всего должны заботиться друг о друге. Греймасга никогда не обижал меня, хотя заботился только о моем благополучии, вот и все.

Она посмотрела на него, прежде чем продолжить.

— Наш народ счел бы это возмутительным, возможно порочным, но маджай-хи значил для меня больше, чем кто-либо еще, хотя слышать его в моей голове все же жутко. Однажды в Чатсбурге, когда мне было так одиноко, он остался со мной, и мы не спали всю ночь, листая книгу о ремесленниках, среди других подобных нам… тех, кого называют Лоинна.

Раньше Оша так бы и сделал. Хотя сейчас он по-прежнему видел в маджай-хи священных защитников его народа, он научился воспринимать Тень скорее в качестве спутницы и наперсницы Винн. В последнее время Винн не раз называла Тень сестрой.

— Когда мы прибыли в этот город, — продолжала Странница, снова опустив глаза, — только тогда все стало ужасно, и я позволила бы себе умереть, если бы… если бы не Малец.

Чувство вины едва не сломило Ошу.

— Я должен был быть здесь… должен был остановить это.

Она слегка приподняла подбородок, возможно, чтобы посмотреть на него… его ноги, руки, грудь. Но не глаза.

— Я свободна, — тихо сказала она, — и Винн сказала, что не смогла бы вернуть шар духа без тебя. А это многое значит для Магьер.

— Я больше тебя не оставлю, — пообещал он. — Клянусь. — он развернулся и сел рядом, прислонившись к стене. — Можешь… Расскажешь мне… как ты получила свое новое имя?

После недолгого молчания, она согласилась.

Стоило Гассану выйти на улицу, как сбылись все его предсказания. Городская стража, вперемешку с императорской, несла дозор в удаленных от центра районах города. Все выходы, включая порт, были перекрыты. Все выходящие сразу допрашивались и подвергались досмотру.

В ком бы Халида сейчас не обитал, тот либо обладал властными полномочиями в имперской гвардии, либо имел возможность влиять на их высокопоставленных офицеров. Каким бы полезным это не казалось, остается еще множество вариантов, в чем и была вся загвоздка.

Даже за пределами императорского двора есть те, кто имеет влияние на его политику и действия, а также на императорскую гвардию, как например Верховный Премин Авели-Джама. Гассан хотел бы поговорить с принцем и узнать, кем было предложено введение текущего военного положения. Но Гассан не отважился войти в контакт, так как не имел никакого представления о том, что происходило во дворце, да и сам Оуньял'ам до сих пор этого не делал.

Полностью погруженный в свои мысли он добрался до обители.

Он так давно привык к этому месту, что на улицах почти перестал замечать живших в нищете людей. Чтобы вписаться в местный колорит, он стал одеваться так же убого, как и они. Сдвинув защелку на покосившейся входной двери, он вошел внутрь. Лестничная площадка была пуста. Закрыв дверь, он замер в тишине, чтобы успокоить свои мысли.

Там наверху, в тайном убежище, стало слишком тесно, ведь оно никогда не предназначалось для одновременного размещения такого количества народа. В эти краткие мгновенья одиночества, он размышлял о том, как скоро он сможет рассказать подробности продуманного им плана. Остальным нельзя знать слишком мало, иначе у них возникнут вопросы, а если рассказать слишком много, это может привести к возможным изменениям, новым предложениям или различным требованиям. И сколько времени потребуется Магьер, чтобы прийти в себя?

Глубоко вздохнув, он двинулся вперед, и почти приблизился к повороту наверх, когда кто-то выступил из-за угла лестничного пролета. Когда он остановился в полумгле коридора, у него не осталось и шанса разглядеть лица, спрятанного под капюшоном плаща. Он совершенно не слышал, как кто-то спрыгнул у него за спиной, зато слегка почувствовал тяжесть, опустившуюся на пол.

В руке того, кто был перед ним, сверкнул стилет из белого металла. Он узнал слишком высокого старого Ан'Кроан.

— Не оборачивайся, — сказал Лисил у него за спиной.

Слегка потрясенный, но только потому, что его застали врасплох, Гассан вздернул бровь и попытался изобразить удивление:

— Как драматично. Полагаю, вы хотите поговорить со мной наедине… хотя могли бы просто попросить.

— Нам любопытно, почему ты решил использовать Магьер в качестве приманки, — сказал Бротан. — По нашим расчетам, для призрака ты представляешь куда более непосредственный интерес.

Гассан понизил свой повеселевший голос:

— Я никогда не говорил обратного.

— Что? — прорычал Лисил.

Гассан не стал на это оборачиваться.

— Мы не обсуждали все детали. Для этого мне нужно было больше сведений, которые никто из вас не мог добыть.

Бротан наблюдал за ним, все еще держа в руке клинок, и Гассан молча ждал, пока долговязый головорез не отступил в сторону.

— Пожалуй нам следует вернуться наверх, — сказал Бротан. — Остальные тоже захотят услышать что-нибудь новое.

Гассан терпеть не мог, когда его подгоняли как козла, но под следящим взглядом больших янтарных глаз он все же свернул за угол.

Как только они переступили порог убежища, оказалось, что пара "случайных встречных" была не единственной нетерпеливой. Все, кроме Чейна, ждали его.