– Живи, пожалуйста. Живи!

Последняя осознанная мысль, за которой в меня ударяет мощь, какой я раньше не знала. Пламя во мне, и я на миг замыкаю эту силу внутри, чтобы позволить ей почувствовать клетку хрупкого тела.

А потом отпускаю.

В него.

Всю без остатка, отдаю всю себя.

Тело вытягивается струной, когда мощь собравшегося пламени ударяет Витхару в грудь.

Ответный удар пламени и сердца мне в ладонь отбрасывает назад, я слышу хриплый, горячий выдох и судорожный вдох. Вижу, как он выгибается всем телом, как освобожденное пламя рвется ввысь и, кажется, достает до неба. В такт этому пламени во мне дрожит маленький хрупкий огонек.

В ту минуту, когда я об этом думаю, низ живота пронзает тянущая, глубокая боль.

Кажется, к нам бегут (по крайней мере, я слышу голоса), драконы один за другим взлетают в раскаленное небо, набирают высоту и уходят в пустошь.

– Он жив! – слышу я изумленное как раз в тот момент, когда надо мной склоняется Бертхард.

Он на миг отворачивается, а я пытаюсь дотянуться до своего огонька. Пытаюсь коснуться его, но больше его не чувствую.

Для него это оказалось слишком. Для моего малыша.

– Лекаря! – кричит кто-то.

– Уже здесь…

– Сюда!

Витхар будет жить. Теперь уже будет.

Пламя драконов позволит ему справиться с любой раной.

Бертхард подхватывает меня на руки, и я снова кричу. На этот раз от дикой, скручивающей тело боли. Вижу его побелевшее лицо, расширенные глаза, в которых непонимание мешается с ужасом, но у меня нет сил даже на то, чтобы что-то сказать.

К счастью, эта пытка длится недолго: я теряю сознание, а прихожу в себя уже на постели.

Боли нет, и стоит мне открыть глаза, как из кресла поднимается женщина.

– Хотите пить, местари? – Она встревоженно вглядывается в меня.

– Нет.

– Как вы себя чувствуете?

Никак.

Я знаю, что это не совсем то, о чем она меня спрашивает, но не могу избавиться от этого чувства. Кладу руки на живот: совсем недавно там, где билась жизнь, сейчас пустота. Я чувствую только ее, и она разрастается во мне с каждой минутой все больше.

Я хотела избавиться от него, и я его потеряла.

Я думала о том, чтобы выпить настойку, я приняла ее из рук Мэррис, и расплата не заставила себя ждать.

Горячие слезы могли бы принести очищение, но слез нет.

Меня больше нет.

Я действительно отдала себя всю.

Эта мысль была такой горькой, такой болезненно-острой, что мне стало нечем дышать. Я поняла, что если позволю ей завладеть собой, если позволю себе провалиться в отчаяние, затягивающее меня как бездна, дальше действительно не будет ничего. Поэтому я села, стараясь не обращать внимания на головокружение, и так же быстро поднялась.

– Местари! – ахнула женщина. – Вам нельзя вставать!

Под моим взглядом она осеклась и тут же поправилась:

– Не стоит вставать. После того, что вы перенесли, кровотечение может открыться снова. Я отвечаю за вас. Местари, пожалуйста!

В ее глазах была такая мольба, что я нахмурилась.

– Отвечаешь – перед кем?

– Передо мной.

О, этот голос я не спутала бы ни с чьим другим даже в толпе. Даже когда минут десятки лет, я буду его помнить так же остро, как сейчас.

– Выйди, – приказала я побледневшей женщине, ее лицо в ореоле темных волос казалось туманным. Только после того, как она выбежала, я повернулась к вошедшему.

Под одеждами на груди Витхара угадывалась повязка, взгляд дракона вонзился мне в самое сердце. Я слишком хорошо помнила его последние слова и слишком многое потеряла, чтобы они сейчас имели значение. Он жив, это главное. Наверное, я должна была испытать облегчение, но поняла, что не чувствую ничего. Ничего из того, что должна: ни радости от спасения, ни счастья от того, что Ильерра спустя долгие годы свободна.

Свободна, но истерзана и измучена, ее сердце обливается кровью точно так же, как и мое.

– Зачем ты пришел? – холодно произнесла я.

– Это все, что ты готова мне сказать, Теарин? – Взгляд его привычно потемнел. – Ложись. Тебе нельзя сейчас быть на ногах.

– Мне можно все, что я сама себе разрешу, – сказала я. – И там, за этими дверями меня ждет мой народ.

Отразившееся на лице Витхара выражение было вполне предсказуемым.

– Ты собираешься править? Сама?

– А у тебя есть другие варианты?

В Ильерре на ночь надевали тонкое длинное платье с коротким рукавом, и сейчас на мне было именно такое. Желания прикрыться под взглядом Витхара сейчас не возникало, а вот желание закрыться – вполне. Поэтому я сложила руки на груди.

– Я говорил с Бертхардом. В ближайшую неделю прибудет мой наместник, который…

– Что?!

– Что тебя удивляет? – спросил он, в два шага преодолев разделяющее нас расстояние и оказавшись рядом: мне пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть ему в глаза. – Твое государство истекает кровью, Теарин. Вам нужна поддержка и нужен правитель, который удержит власть и не позволит Ильерре рухнуть до той минуты, когда Сарр сможет править.

– Нужен, – согласилась я, не отводя взгляда. – И этот правитель перед тобой.

Витхар приподнял брови, и это окончательно вывело меня из себя.

– Ильерре не нужен наместник, – резко сказала я.

Глаза дракона полыхнули алым, но тут же снова потемнели.

– Хорошо. – Он ответил так, словно разговаривал с малым ребенком. – Мы не с того начали, Теарин. Я должен многое тебе объяснить.

– Ты больше ничего мне не должен. Равно как и я тебе, Витхар.

Его лицо, обычно напоминающее изваяние, сейчас исказилось, словно от боли.

– Я понимаю, что ты чувствуешь…

– Правда? – тихо поинтересовалась я. Теперь уже я шагнула к нему, оказавшись совсем вплотную, настолько близко, что могла чувствовать исходящий от его тела жар. – Ты правда понимаешь, что я чувствую сейчас, когда во мне оборвалась жизнь? Жизнь малыша, которому я уже выбирала имя?

Я говорила, чувствуя на языке горечь слез, но глаза по-прежнему оставались сухими.

– Ты правда понимаешь, что я чувствовала, когда его сердце билось во мне искрами, а сейчас не бьется? Правда понимаешь, что я почувствовала, когда ты назвал имя Джеавир на отборе? Небо, Витхар, если ты и правда это понимаешь, тебя здесь быть не должно.

Он сжал губы, но шевельнувшиеся ноздри выдавали его с головой.

– Ты даже не хочешь выслушать меня, Теарин, – произнес он наконец.

– Не хочу? Да, я не хочу тебя слушать. Возможно, именно потому, что когда я хотела что-то услышать, ты со мной не захотел говорить!

– Янгеррд вынашивал планы по захвату Огненных земель очень давно. – Он все-таки отступил и теперь не смотрел на меня. – К сожалению, вскрылось это именно на отборе. Я до последнего не хотел в это верить, но после падения Ибри, причиной которого стал северянин…

– Подожди, – перебила я. – Его же не успели допросить.

– Для всех – не успели. После того случая все стало понятно. Я ждал, когда Янгеррд себя выдаст, присматривался к тем, с кем он общался. Мне нужно было вскрыть этот заговор целиком.

«А я-то тут при чем?!» – захотелось крикнуть мне, но вместо этого я спросила:

– Зачем ледяному Огненные земли?

– Янгеррд родился слабым. Первенец его отца погиб, доставшейся ему силы было недостаточно,