– Почти на месте, – сказал Гроу.
Я вернулась в реальность и поняла, что мы снижаемся на парковку элитного клуба «Форсайт».
– А? – выразительно поинтересовалась я. – Что, серьезно? «Форсайт»?!
– Мы здесь познакомились, – сказал Гроу, опуская флайс на свободное место.
– Да, и здесь я танцевала тебе приват.
– Вроде того.
– Вроде того – это сейчас было оскорбление? – поинтересовалась я, когда он подал мне руку.
В ответ Гроу только приподнял брови.
Секьюрити традиционно выдали нам браслеты, мы прошли по неоновым коридорам и оказались… в совершенно темном зале. Я хотела поинтересоваться, во что мы будем играть в абсолютной темноте, а главное – с кем, но не успела. Приглушенный неоновый свет вспыхнул раньше, чем я успела сказать: «Вяк!» – а потом со всех сторон хлынуло на разные голоса:
– Сюрприз!
– Сюпри-и-из!
– Сюрприз!!!
Я стояла, совершенно оглушенная, и моргала, потому что сегодня в «Форсайте» собрались все: все, действительно все, вся наша съемочная группа. Весь коллектив Ильеррской, со многими из которых я не виделась с того самого дня, как мы отмечали завершение съемок. Мне даже в голову не приходило, что мы когда-нибудь снова соберемся все вместе, но… я скользила взглядом по лицам – Горрхат, Эсмира, Лира, Джамира… и отмечала, что здесь действительно собралась почти вся наша команда.
Как-то в прошлом году я призналась Гроу, что дико скучаю по тем временам, когда мы снимали Ильеррскую. По нашим посиделкам и даже по разногласиям, которые возникали на съемках. Несмотря на договоренность, собраться большой компанией у нас так и не получилось, многие были заняты в проектах, кто-то вообще уехал из Зингсприда, кто-то просто не захотел встречаться. Словом, собирались мы небольшой группой и достаточно быстро расходились. Исключение составляли разве что Бирек и Гелла, но с Биреком и Геллой я и так виделась несколько раз в месяц.
И вот сейчас я понимала, что вокруг меня снова Ильеррская.
Окунуться в «пять лет назад» вышло гораздо глубже, чем я себе представляла.
А еще я поняла, что стою, прижимая ладони к лицу.
Как? Как ему вообще удалось это сделать, всех здесь собрать?!
– Так, – Гроу вскинул руки, – пока Танни в ступоре, я, пожалуй, начну.
Под приветствия, волной прокатившиеся по залу, он прошел к сцене и взлетел на нее с той же легкостью, что и в моих воспоминаниях.
– Во-первых, огромное спасибо всем за то, что вы все нашли время здесь собраться. – Его голос привычно отразился от стен, заставляя собравшихся мгновенно затихнуть. – Во-вторых, у нас сегодня двойной юбилей. Первый – завершение проекта, который подарил нам множество приятных моментов, за редким исключением – встречи с Гайером. Его я решил не звать.
Гроу дождался, пока прокатившийся по залу смех стихнет, и только после этого продолжил:
– И второй – пять лет назад я встретил женщину, которая перевернула мою жизнь. Женщину, которая научила меня любить и говорить об этом. Женщину, которая подарила мне сына и то, что я называю счастьем. По крайней мере, как я его вижу. Счастье – это быть с тобой, Танни. Каждую минуту, каждое мгновение, каждый день. Надеюсь, что так будет всегда, и эту песню я посвящаю тебе.
Вот тут я даже моргнуть не успела, когда в зал хлынула музыка.
Тысячи лет,Изо дня в день,Солнце встает над землей.Каждый рассвет,Каждый закатХочу я встречать с тобой.Каждый твой вздох,Каждый твой мигЛовить, как дыханье огня.Ты мое сердце,Ты моя жизнь,Ты – это все для меня[1].У меня был шок. Впрочем, нет. У меня был ШОК. Я просто стояла, хлопала глазами и не верила, что все это происходит со мной. Что голос Гроу – хриплый, тот самый, от которого сами отстреливаются трусы, льется в зал, обращенный ко мне.
Не просто обращенный, он смотрел на меня, он пел для меня. И да, он действительно для меня дышал.
Девчонка, в чьем сердцеРождается пламя времен,Девчонка, родная,Как я тобою пленен…РасколомПо небуПройдется разлука с тобой.Не верю,Не вижу,Что может быть жизнь другой.Я помнюО мире,В котором терял тебя.Я помню,Я знаю,Как страшно – жить не любя.Кажется, я забыла, как дышать. И вообще забыла, что мне полагается дышать, потому что отраженная в глазах Гроу боль ударила в меня с такой силой, что я обхватила себя руками. Не я одна: рядом со мной так же судорожно вздохнула Джамира. А дальше музыка обрушилась в зал нарастающим ритмом, и так же резко, отчаянно в нее вплетался его сильный голос:
Девчонка, в чьем сердцеРождается пламя времен.Девчонка, родная,Как я тобою пленен!Дыханье сорвется,Замрет мое сердце,Когда ты откроешь глаза.И утро начнется,И взгляд отзовется,И я так хочу сказать:Минут бесконечныхРядом с тобою,Ярких, безумных, живых,Мне хватит, и в небоС тобой мы ворвемся,Разделим его на двоих!Девчонка, в чьем сердцеРождается пламя времен.Девчонка, родная…Я твой сумасшедший дракон!Только твойсумасшедшийдракон!Овации громыхнули так, что у меня заложило уши. Я стащила туфли и бросилась к сцене, и Гроу одним рывком подтянул меня наверх, минуя лестницу. А в следующий момент уже ворвался яростным, полным отголосков звучания его хриплого голоса и сумасшедшего огня поцелуем мне в губы.
Мм… кажется, за эти годы я должна была вдоль и поперек изучить вкус его губ, но я все время нахожу в них новые оттенки. Сейчас это, помимо привычной горчинки сигарет, еще что-то странно-сладкое. Хотя почему что-то, это моя песня. Точнее, это его-моя песня, наша песня, та, которую он пел мне. И от этого мне самой хочется петь.
Правда, я не уверена, что собравшиеся это переживут.
Не уверена, что… Последняя мысль обрывается, потому что его язык касается моего, а в следующий момент новая волна аплодисментов заставляет меня чуть-чуть отстраниться. Несмотря на все наши годы, на наши ночи, на все наше, у меня сейчас горят щеки. Горят так, как если бы я глотнула чистого пламени. Впрочем, по-моему, я его глотнула.
– Я сейчас выгляжу как фанатка, которая дорвалась до кумира, да? – интересуюсь я.
– Ты выглядишь отпадно. Сейчас и всегда. Умопомрачительно. Сексуально. Тебе понравилось?
Что? Он сейчас спрашивает, понравилось ли мне? Кому, простите, такое может не понравиться?
– Гроу, я тебя покусаю, – говорю так же тихо, но вряд ли это кто-то услышит. Грохот аплодисментов не стихает.
Такое чувство, что нас вызывают на «бис».
– Надеюсь, – говорит он, – и все-таки?
– Разумеется, мне понравилось!
– Чудно, – выдыхает он. А потом притягивает меня к
