– Я поняла, – киваю и признаюсь: – Мне на самом деле Тогрис нравится.

– Вот и замечательно! – с облегчением вздыхает мама, поднимаясь на ноги. Убирает за ухо желтую прядку, выбившуюся из прически, и расправляет юбку. В отличие от меня, она ко сну еще не готова, даже пришла в нарядном платье, в котором на празднике была. – Тогда ложись спать. На официальное объявление утром тебе приходить не обязательно, но с кавалером общаться придется весь день. Он имеет на это право.

– А как общаться-то? – торопливо спрашиваю, потому что родительница готова уже уйти из комнаты, оставив меня на попечение Варии. В итоге она останавливается, хотя видно, что задержка ей не нравится.

– Ну как, как… – задумывается, однако от прямого ответа воздерживается. – Ты поменьше об этом думай. Доверься жениху. Цу’лЗар взрослый мужчина, ему, насколько я знаю, около шестидесяти, и точно не нужно объяснять, как завоевать сердце девушки.

Совет меня совершенно не устраивает. Однако мама исчезает за дверью, а потому я сердито складываю руки на груди и смотрю на фрейлину.

– Нормально, а? Можно подумать, я совсем… – осекаюсь, не договорив, потому что меня осеняет идея: – Вария, давай-ка ты мне расскажешь, как Ваймон тебя зацепил.

Похоже, просьба девушку пугает. Она меняется в лице, ошарашенно выдыхая:

– Вас же никогда это не интересовало…

– А теперь интересует!

Сдаваться я не собираюсь, а потому хватаю ее за руку, заставляя сесть рядом. И даже одеялом делюсь, набрасывая фрейлине на плечи, чтобы чувствовала себя уютнее и побыстрее во всем призналась.

Уловка срабатывает – я получаю немало пищи для размышлений, даже несмотря на то, что большая часть информации мне уже известна. Например, я прекрасно знаю, что Вария, как и другие, подходящие по возрасту дочери знатных семей Виона, прошла отбор на право стать фрейлиной. Она должна была показать умение принимать верные решения, способность контролировать себя, покладистость, рассудительность, тактичность, знание этикета… Для пятнадцатилетней девочки требования более чем серьезные. А вот о том, что часть испытаний Ваймон контролировал лично и, соответственно, судил, насколько успешно претендентка с ними справилась, я не знала.

– И вот однажды нас отвезли в дальнюю часть парка, сказав, что мы должны самостоятельно вернуться во дворец. И заставили выпить какую-то горькую жидкость. Это была проверка способностей к нейтрализации ядов. Те, кто испытание задумывал, хотели убедиться, что фрейлина в случае отравления быстро придет в себя и не оставит наследницу без присмотра. Ваймон единственный, кто шел с нами. Нам тогда всем было очень плохо. Я шла последней, думала, не дойду. В глазах темнело, дыхания не хватало, ноги слабели. В какой-то момент я на мгновение потеряла сознание и упала бы, но ваш брат меня поддержал. Заставил отдохнуть, прежде чем идти дальше. Я была поражена. До этого, когда мы выполняли задания, он мне казался серьезным, неприступным, жестким. Бесстрастно наблюдал, словно мы ему безразличны. А тут такое…

Понятно. Приятное удивление, чувство благодарности за оказанную помощь, положительные эмоции, да еще и с непосредственным физическим контактом – самые благоприятные условия для развития влечения у девушки. Вопрос в другом: почему брат проявил неосмотрительность и подобное допустил? Знал же, что сбить такую привязку не сможет, пока девушка не станет совершеннолетней. И все равно не остановился. Мало того, еще и именно этой девушке предпочтение отдал, когда принималось окончательное решение по итогам отбора.

– Нас четверо осталось, кто дошел до финала. У меня результаты были не самые лучшие, и ваша мама готова была выбрать другую претендентку, но Ваймон сказал «нет». И показал на меня.

Вот! Я так и знала, что причина у братца имелась! Ему нужна была… Кто? Сама Вария? Или ее привязка?

– Когда отбор завершился, Ваймон продолжал со мной встречаться. Учил ориентироваться во дворце и в парке. О вас рассказывал, чтобы мне проще было найти с вами контакт. Морально поддерживал, особенно когда вы меня прогоняли и запрещали возвращаться…

Упрек, пусть и скрытый, но справедливый. Мне в то время было тринадцать и, насколько помню, я была увлечена биологией ик’лы. Сутками напролет не вылезала из королевского инкубатора. Потому появление рядом наперсницы лишь отметила как факт. Причем очень раздражающий – ведь теперь совершенно посторонняя девица постоянно находилась рядом. А мне и наставниц более чем хватало. Потому я и злилась на девушку, которая, по сути, ни в чем не была виновата.

– Постепенно я поняла, что без Ваймона чувствую себя некомфортно. Мне хочется, чтобы он был рядом. В душе все переворачивается от его взглядов, прикосновений, самых простых знаков внимания…

Это я тоже знаю – картинку любовных переживаний созерцаю регулярно, особенно когда брат находится в зоне видимости. А появляется он ежедневно, поскольку его обязанность присматривать за мной. Другой вопрос, что Ваймон весьма своеобразно подошел к организации этого самого «присмотра». Возможно, полагал, что, если у фрейлины будет к нему влечение, она меня никогда не предаст?

Теперь любопытство относительно мотивов брата гложет куда сильнее, чем предстоящее общение с женихом. Таков уж у меня характер – живу себе спокойно, пока в голову не придет какая-нибудь «гениальная» идея. Лишит покоя, сна и возможности думать о чем-то ином. И успокоюсь, лишь получив желаемое.

Вот и сейчас, как ни стараюсь я забыть о родившихся вопросах, ничего у меня не получается. Нетерпение бурлит, заставляя вертеться в кровати, не находя удобного положения. Накатывает жаркими волнами и погружает в холодные потоки, вынуждая то раскрываться, то забираться под одеяло в попытках согреться. Спазмом сжимает мышцы живота, словно я в комнате гигиены не меньше суток не была.

Туда и отправляюсь, стараясь не шуметь и не разбудить спящую на соседней кровати Варию.

Постоянное присутствие рядом наперсницы, даже ночью, – еще одна традиция, которую ввели, чтобы не допустить тесного общения с мужским контингентом дворца. Правило не оставлять наследницу одну – своеобразная страховка от появления случайной привязки. Совершенно бессмысленная, на мой взгляд. Во-первых, до достижения пятнадцати лет ни о каком влечении и речи быть не может. Во-вторых, уйти из спальни я могу и не через главную дверь. Есть проход для прислуги, он находится в столовой, а в нее ведет дверь из туалетной комнаты. Я этим «черным ходом» всего один раз воспользовалась, лет в десять, когда мне вдруг захотелось погулять ночью по дворцу. Больше не было необходимости. До сегодняшнего дня…

Стоп! А разве сейчас она есть? Ловлю себя на том, что уже пригибаюсь, пробираясь через невысокий проем в темноту подсобного коридора. Впрочем, колебания мои исчезают так же быстро, как закрывается дверь за спиной. Если подсознательно меня тянет поговорить с Ваймоном, значит, так нужно.

Глаза быстро перестраиваются на ночное зрение, и я без особых проблем шагаю по неосвещенному коридору, отыскивая дверь в столовую брата. О том, как будет выглядеть мое появление среди ночи, да еще и столь экстравагантным способом, стараюсь не думать. Брат у меня адекватный. Строгий, но