Другая моя статья была полностью посвящена современным средствам связи. И там я тоже оторвался по полной программе. Даже посетил передающую площадку в пригороде Токио, которую построила Японская радиовещательная корпорация. А вот про то, что ВМС США модифицировали свой коммуникационный объект в Японии под это дело, я уже написал от себя. Добавил про роль Госдепа США в координации использования необходимых частот, и про то, как NASA передислоцировало свои спутники из Атлантики в Тихий океан для тестирования, запуска и осуществления трансляции. Про новый подводный кабель связи тоже подробно написал. Может, это и не какая-то великая тайна, но точно информация для размышления. И докажите потом, что это не кто-то из сотрудников корпорации проболтался советскому журналисту! Система работает, и впервые олимпийские болельщики могут наблюдать за событиями в прямом эфире на своих телевизионных экранах. И это, кстати, первые Олимпийские игры, когда телепередачи шли в цвете, хотя и частично.
Отослав статьи Когану обычной почтой, я навалился на спортивную тему. Добил интервью с Кусикьянцем и Попенченко, приступил к статье про Латынину. С девушкой у меня сложились отличные отношения – иногда мы бегали вместе на утренней зарядке, часто за одним столом завтракали в столовой. Я описал ее жизненный путь, перечислил достижения, добавил необычный факт ее победы на XIV чемпионате мира будучи на пятом месяце беременности. И, наконец, сделал прогнозы на токийскую олимпиаду. Золото в вольных упражнениях, и возможно в брусьях и опорном прыжке.
После утренней пробежки показал Ларисе «рыбу» своей статьи. Девушка, прочитав, мило покраснела.
– Леша, тут как-то все очень… – девушка замялась.
– Приторно?
– Точно! Не по-советски это – так хвастать!
– Ты же много уже достигла – я пожал плечами – Но если хочешь, перепечатаю. А что именно хочешь поправить?
– Я вот не уверена насчет золота в брусьях. Да и опорный прыжок у Верки лучше выходит.
– Что за Верка? – я подошел к турнику, начал подтягиваться.
– Чехословацкая спорстменка.
– Статью-то я поправлю – спрыгнув на песок, забрал папку у Латыниной – Ты главное настройся как следует. Мало ли что там чешка о себе думает – ты у нас все равно лучшая!
Девушка еще больше покраснела, благодарно посмотрела на меня.
И разумеется, главной битвой Олимпиады стало противостояние наших штангистов – Жаботинского и Власова. Японские газеты потом захлёбывались от восторгов: «Если кто-то не видел поединка Власова и Жаботинского, то не видел Олимпиады».
Я эту схватку «просчитал» еще на старте. Леонид вел себя нагловато – без зазрения совести заявлялся на тренировки к Юрию, садился рядом и буравил насмешливым взглядом своего соперника. Тренеры обоих спортсменов тоже часто прилюдно цапались. Передо мной встала этическая дилемма. Намекнуть Богдасарову – тренеру Власова – о хитром плане Жаботинского в финале или нет? Долго мучался, потом решил – пусть будет как будет. История зачастую движется хитрецами и наглецами.
Наступил день соревнований. Победителя по тяжёлой атлетике определяли по сумме троеборья – жиме, толчке и рывке. На самом деле претендентов на победу было четверо. Два американца – Шемански и Губнер и два советских тяжа. Губнер выбыл первым. За ним отвалилися второй штатовец – не смог взять 185 кг… Остались только советские спортсмены. Америка, накось, выкуси! Знай наших!
Народ в тяжёлоатлетическом зале «Сибуя» начинает волноваться – пошла битва русских богатырей. Первый рекорд Власова, второй. Я стою за кулисами, среди членов делегации, слышу как грустный Жаботинский предлагает Власову расписать очки: «Сделаем по одному подходу на 200 кг. для зачета – и финиш!». Сдался. Точнее сделал вид, что сдался.
Власов отказался. Тем временем вес был установлен выше мирового рекорда – 217,5 килограмм. Жаботинский отрывает штангу от пола, с огромным усилием поднимает ее. Зал вопит, фотокорреспонденты щелкают вспышками.
Власов решает побить рекорд Леонида. И… срезается! Жаботинский выходит на первое место и берет золотую медаль. Власову достается серебро. Занавес.
С пловцами тоже все выходит на загляденье. Американцы, лишившись своих лидеров, падают духом и раз за разом проигрывают заплывы. Кроль, брасс, эстафета – сразу пять медалей в мужском плавании уходят либо английским, либо немецким спортсменам. У женщин американка Кэти Фергюсон уступает француженке Кики Карон. Минус еще одна золотая медаль у Штатов. Наши тихо ликуют, а потом происходит настоящее чудо – на волне всеобщей эйфории Георгий Прокопенко с огромным трудом вырывает золото у австралийца О'Брайена в заплыве на 200 метров брассом. Не сразу, но наступает важное понимание – Советский Союз догнал США по медалям и, кажется, мы выходим на первое место. И в общем зачете, и, что гораздо важнее – по золоту. Японские газеты и ТВ просто захлебываются в дифирамбах нашей сборной.
Но чем радостнее становится атмосфера олимпийского праздника, тем больше меня гложет беспокойство. Слово в голове практически перестало звучать, я просто не нахожу себе места. Регулярно ругаюсь с Седовым, даже цапаюсь с Машиным на одной из планерок. И есть за что. Руководство хотело, например, отменить участие наших спортсменов – медалистов в собрании японской соцпартии «Сохё» и общества «Япония – СССР» по случаю 8-й годовщины подписания советско-японской декларации 1956 г. О восстановлении дипломатических отношений между СССР и Японией. Я чуть не взвыл!
– Юрий Дмитриевич, вы что творите?! Это же важнейшее мероприятие, в нем будут принимать участие более тысячи человек!
– Алексей, нам сейчас гораздо важнее присутствие наших медалистов на спортивных соревнованиях с целью оказания моральной поддержки товарищам по команде!
– Петр Миронович, ну хоть вы вмешайтесь, это же политическая близорукость! Что о нас японцы потом скажут?!
С большим трудом удалось убедить руководство направить несколько спортсменов на важное мероприятие. Посольские только за голову хватались, не в силах помешать чиновничьему произволу. И когда наши девушки – пловчихи попытались пропустить мероприятие в посольстве, где собралось более 200 японских женщин – представителей различных демократических организаций, я
