Вечером, когда Вика, как ни в чем не бывало, встречает меня на Таганке с ужином, чувство вины снова дает о себе знать. Потому что ни упреков, ни обид мне не высказывают. И если бы я не успел хорошо изучить подругу за прошедшие месяцы, то может даже и не заметил бы легкую грустинку в ее глазах. Но мы с ней так уже успели сродниться, что чувствуем друг друга иногда и без слов.
Сегодня после разговора с Фурцевой моя интуиция выдала первое серьезное предупреждение – они не отстанут. И дело даже не в ее личном интересе. Просто скажите: как нашим властям выпускать за границу человека, которого в Союзе ничего не держит? Ведь у меня абсолютно ничего нет. Ни родственников, ни семьи, ни крыши над головой. И рычагов воздействия на Русина нет, и даже ниточек за которые можно дергать. Может еще и поэтому посыпались на меня сверху милости в виде квартиры и работы в журнале? Теперь вот и о необходимости семьи вспомнили. Набрасывают поводок, привязывают покрепче к родной земле, чтобы не вздумал переметнуться в чужой окоп, и невдомек им, что меня и силком отсюда не выгонишь. Я ради этого окопа сюда и прислан. Буду защищать его грудью, под натовский танк брошусь если надо…
А ниточки, за которые меня можно дергать, на самом деле уже есть – друзья и Вика. Я вот за ужином попытался себе представить, что кто-то другой встречает меня с работы, сидит со мной за столом и засыпает потом на моем плече. И если честно, то аж передернуло от такой мысли. Никого я кроме Вики рядом с собой не вижу, и никто мне больше не нужен. Нет, от короткой интрижки без обязательств, конечно, ни один нормальный мужик не откажется, но меня ведь сейчас и налево особо не тянет – вот что странно-то! А ведь я в школе еще тот ходок был! Коллектив женский, много молодых учительниц…
И вот казалось бы… Молодое тело, огромный амурный опыт, а не тянет! Может, мне и правда стоит жениться на Вике, и всем будет счастье? И нам с Викой, и друзьям нашим, и властям дорогим.
Вконец измучив себя мыслями о браке, я выбираю удобный, как мне кажется, момент, когда мы расслабленно лежим в обнимку, уже почти засыпая. Осторожно спрашиваю:
– Ви-и-ик, как думаешь, может нам… пожениться?
– А зачем? – сонно спрашивает подруга. Тем самым нанося сокрушительный удар по моему мужскому самолюбию! Я впадаю в ступор и теряюсь с ответом.
И как понять этих девушек?! Кто там говорил, что они все поголовно мечтают выскочить замуж, причем любой ценой? Или это Москва так разлагающе влияет на женский пол?
– Ну… мы же любим друг друга, разве не естественно, когда большая любовь заканчивается счастливым браком?
– Ох, Леша… – вздыхает моя любимая половинка и распахивает свои карие глаза – Ты сам-то готов к семейным отношениям? Учеба, книги, стихи, выступления, журнал вот еще теперь… У тебя и времени-то на семью нет. Не хочу я становиться твоими оковами.
От возмущения сон слетает с меня, как будто его и не было.
– Вик, ну какие «оковы», а? Ты о чем вообще?!
– У тебя блестящая карьера впереди, теперь с такими людьми знаешься. Простая воронежская девчонка им не чета. Не хочу, чтобы ты потом начал меня стыдиться.
– Да плевать мне на них и на их мнение! Я сам решаю, кто мне нужен, и что мне делать. И с какой стати я вдруг должен тебя стыдиться?!
– Это ты сейчас так говоришь. А завтра встретишь какую-нибудь умницу-красавицу-москвичку и влюбишься в нее.
– Знаешь, Вик, я свою умницу-красавицу уже встретил! И нечего мне подсовывать всяких левых баб.
В ответ эта …нахалка начинает тихо смеяться. Нет, ну что это такое, а?! Здесь я весь изнервничался, можно сказать, предложение ей делаю, а она… Небеса, дайте мне терпения с этой непредсказуемой девушкой! Слово в ответ тихонько гудит в моей голове, и гудит явно одобрительно. Только некоторые что-то не торопятся отвечать на мое выстраданное предложение. Так, попробуем с другой стороны зайти…
– Нет, я, конечно, понимаю, что не подарок. Деспот, сатрап, диктатор и все такое… – начинаю я давить на жалость. Пауза. Тяжелый вздох – И времени мало тебе уделяю, какой из меня муж? Да, и жить со мной придется в семейной общаге…
Прием срабатывает безотказно, и Вика с жаром бросается меня разубеждать.
– Русин, да никакой ты не сатрап, и муж из тебя получится прекрасный! А жить с тобой я и в землянке готова. Но только давай не будем спешить с браком, а? Тебе еще два года учиться, мне все пять, а вдруг у нас дети пойдут?
– Викусь, дети заводятся вовсе не от штампа в паспорте. Хочешь, я сейчас покажу, откуда они берутся? – я просовываю руку под одеяло, нахожу любимые изгибы.
– Ты полчаса назад уже показывал! – смеется Вика, отталкивая мою руку. Впрочем все слабее и слабее.
– А вам, студентка биофака, незачет – я впиваюсь поцелуем в отвердевший сосок правой груди, Вика тихо стонет – С теорией плоховато, всякие глупости говорите. Назначаю срочную пересдачу экзамена!
И свою очередную порцию крышесносного секса я, конечно, получил. Вот только вместо твердого «да» услышал от Вики всего лишь обнадеживающее «я подумаю». Ничего… мы и не такие крепости брали.
Глава 9
На убогом и ветхом диванчикея валяюсь, бездумен и тих,в голове у меня одуванчики,но эпоха не дует на них.И. Губерман– Трофим Денисович! Ну разве так предложения девушкам делают? – позади меня раздался скрипучий голос. Я вздрогнул и резко обернулся. Ключи, которыми я хотел закрыть дверь квартиры, весело звеня поскакали вниз по лестнице. Позади меня стоял благообразный, полностью седой старичок в старомодном костюме, со шляпой в одной руке и палочкой в другой. Его ясные, голубые глаза с любопытством меня разглядывали. На мгновения я почувствовал как в этих зрачках появляется образ Вечности, беззвучный грохот сталкивающихся галактик. Слово в голове перешло на торжественный марш.
– Ага… – только и смог я вымолвить, осторожно делая шаг обратно к двери. Последняя моя крымская встреча с Вечностью чуть не закончилась на дне Черного моря.
– Впустите или так и будем стоять на лестничной площадке? – старичок пристукнул по полу палочкой.
Я спустился на
