— Что он тут делал на самом деле? — спросил я. — И куда он делся? Он всё ещё здесь?

— Как я понял, он искал чудовищ, — ответил старик. — Он задавал много вопросов о них. Я рассказал, что чудовища не трогают проклятых и вообще не появляются в нашем районе. А потом посоветовал отправиться к затопленным районам, потому что от нападений чудовищ в первую очередь страдают именно там. К тому же там находятся Губернаторские районы, а Губернатор, наверняка, обладает куда более полной информацией о проблемах Старого Города, нежели какой-то спятивший старик… Что-то мне подсказывает, что и вы прибыли сюда в поисках чудовищ, и что теперь вы отправитесь следом за своим другом…

— Мне придётся, — признался я. — Хотя, честно говоря, я предпочёл бы остаться тут и выпить все запасы вашего спирта, а потом отправиться обратно в Северную Столицу. Но я согласился на эту работу, получил за неё оплату, осознавая все возможные риски, и теперь должен выполнить её…

— Тогда я предлагаю вам хотя бы переночевать тут, — старик ободряюще похлопал меня по плечу. — Вам явно не помешает хороший отдых и немного еды… А утром вы сможете продолжить свой путь.

Я какое-то время поломался, рассказывая, что у меня мало времени, а успеть нужно ещё многое, но старик был настойчив, а последним аргументом стала ещё одна бутылка древесного спирта, которую он с дьявольской улыбкой достал из шкафа, заманчиво покачав её в воздухе.

Совсем скоро я немного пожалел о том, что согласился остаться: на ужин было кормовое дерево…

Чёрт. Я надеялся, будет хотя бы крысиное мясо... Как же давно я не ел этой безвкусной субстанции… Она не была ни приятной, ни отвратительной — просто никакой. Словно ешь твёрдый упругий воздух, покрытый слизким желе, с лёгким привкусом обоев и ковра (ни то, ни другое я, конечно же, не пробовал, но хотел подчеркнуть, что «лакомство» это имело несъедобный вкус). Конечно, древесину можно было спасти соусом и приправами, сделав её хоть сколько-нибудь похожей на еду, но старик подал дерево в варёном виде, без каких-либо изысков. Ну что ж — сойдёт и так, главное, что питательная, а за удовольствие на этом скромном ужине будет отвечать древесный спирт…

— Я раскрыл вам душу, — заговорил старик, смотря, как я уминаю размокшую в горячем бульоне древесину. — Рассказал о том, что пожирает меня изнутри. Все мои мечты разрушены: у меня больше нет будущего — одни лишь воспоминания о прошлом, и я продолжаю жить лишь ради того, чтобы не потерять и их тоже. Не хотите ли и вы рассказать о том, что не даёт покоя вашему сердцу? Человек, потерявший всё, непременно заметит такого же, как он… Я ни за что не поверю, что у вас всё хорошо, и что сейчас вы находитесь именно там, где хотели бы быть…

— Да уж, — горько усмехнулся я, проглатывая очередной безвкусный кусок. — Оказаться тут, в центре этого безумия, с миской кормовой древесины, я точно никогда не мечтал… Но, если бы я мог оказаться в нормальном кабаке по ту сторону границы с бутылкой вина и тарелкой жареной свинины, то уверяю вас, сэр, — я бы был абсолютно счастливым человеком.

Разумеется, я лгал. Я прекрасно помнил день, который стал концом для всего, о чём я мечтал. Мы мечтали.

Я помню комнату Элли. Она всё ещё в кровати, последние три часа мы как обычно обсуждали то, как изменим этот ужасный мир, когда я стану Губернатором, а она — моей законной супругой. Мы мечтали убрать эту чёртову Стену, позаботиться о людях Старого Города, решить проблему затопления, найти проход через туман, вернуть людям веру в светлое будущее… Оставался последний шаг: поговорить с её отцом, с моим дядей… У меня были готовы все аргументы: мы двоюродные брат с сестрой — история знала случаи регистрации подобного брака. Но самое важное: у Адмирала не было никакого кровного родства с моим отцом или матерью: брат моего деда взял в жёны вдову Марианну, которая уже была беременна Адмиралом, а её супруг и отец ребенка — близкий друг моего двоюродного деда — трагически погиб на войне. Мой двоюродный дед не мог оставить его супругу одинокой вдовой с ребёнком на руках и поэтому взял её в жёны.

В общем, между нами не было никакого родства, и едва ли хоть кто-то воспротивился бы нашему союзу. К тому же, мы с Элли разделили бы власть, а мой дядя тем самым не потерял бы влияние после моего назначения на высший пост. Да, у него в руках всё равно не осталось бы той власти, которой он обладал, будучи временным исполнителем обязанностей Губернатора, но он сохранил бы хоть какую-то его часть… В общем, у меня были десятки доводов, но главным из них было то, что я люблю его дочь больше жизни…

Я помню, как Элли желала мне удачи перед тем, как я полный решимости и крайне оптимистичных предчувствий вошёл в кабинет Губернатора… И ещё лучше я помню, как покинул его кабинет, молча пройдя мимо Элли, не найдя в себе смелости даже заглянуть ей в глаза…

С тех пор всё пошло к чертям: я отказался от Губернаторского поста, вернулся в родительское имение, стал пить. Я занялся детективной практикой и был в этом хорош, всё же меня натаскивали во Дворце и натаскивали куда усерднее, чем кого-либо ещё… Но я занимался расследованиями лишь для того, чтобы заработать денег на очередной месяц беспробудного пьянства. Вот и сейчас я взялся за работу, и прекрасно знал, чем займусь, как только её выполню…

Я попытался отогнать от себя любые мысли, связанные с Элли. Для этого мне пришлось осушить ещё пол бутылки спирта и несколько часов слушать истории старика о том, каким прекрасным был этот мир до того, как всё покатилось к чёртовой матери. Он рассказывал о нём с теплотой и любовью ровно до тех пор, когда история переходила к той части, в которой люди снова начали молиться богам.

В какой-то момент он заметил, что я начал клевать носом, и предложил поменяться местами, чтобы я мог поспать. Сам он, по его словам, не любил мягких матрасов и предпочитал спать на голом полу.

Я лежал на диване, глаза мои были закрыты, а истории старика звучали словно странная монотонная колыбельная… Находясь