Фейн, конечно, уже не молод, но не думаю, что у него началась старческая деменция. С таким диагнозом наслаждаются отдыхом в доме престарелых, а не служат в полиции. Раз эту версию откидываем, то остается только самая очевидная: сегодня мне дали уйти. Грубо, особо не скрывая этого и не переживая, что догадаюсь. Сложить один плюс один мозгов мне хватит даже на бегу. Только результат получается, скажем так... разочаровывающий.

  Смотрящий не справился. Или по какой-то причине считает, что не справится без моей помощи. Меня настойчиво просят расследовать это убийство. Настолько настойчиво, что буквально выбора не оставляют. И именно поэтому мне хочется закапываться в дело еще меньше. Выгоднее свалить из города подобру-поздорову. Но кажется, уже поздно. Миссия выбрала меня, и не выполнив ее, до утра я не протяну. Начало концу уже положено.

  За мной хвост. Уже минут десять шорохи в чернильных тенях за моей спиной принадлежат авторству кого-то покрупнее крысы или уличного кота. Неопытный, или стоит задача показать, что цель под присмотром? Хруст пластиковой бутылки под неосторожной ногой упал на чашу весов первой версии.

  - Выходи уже, - пробежав по инерции еще несколько шагов, я остановился.

  Тьма ответила знакомым утробным ворчанием. Подготовиться ко встрече на этот раз я успел, благо, оружие и не прятал.

  Рычание сорвалось на вой, и тень метнулась ко мне из очередной подворотни. Я успел отстраненно подумать, что в этом городе чересчур много подворотен, и за это я его когда-то любил, а теперь ненавижу. Вихрь, полный острых зубов и коленок с локтями, налетел, выбивая из головы лишние мысли.

  И все-таки, я не безнадежен. Или в экстремальных ситуациях былые навыки возвращаются быстрее, чем многие думают. Я успел отвести нож в сторону буквально в последнее мгновение. А потом и вовсе отшвырнул оружие, чтобы не мешало. Я Чистильщик, а не мясник. С ножом на ребенка не пойду.

  О своей щепетильности я пожалел буквально через мгновение, но было поздно: нож отлетел слишком далеко. Не забыть бы найти потом. Я слишком щедро разбрасываю по улицам этого города "хлебные крошки". Мои ножи тут знакомы многим. Да и не стоит сорить оружием, его запас не безграничен. Я ведь ехал сюда в полной уверенности, что нового меня никто не узнает, и пару ножей прихватил просто для собственного душевного равновесия.

  Рычащий и подвывающий растрепанный звереныш яростно пытался добраться до моей шеи. Или хотя бы выцарапать глаза. Тельце было легким, но сила чувствовалась, а число конечностей, которыми меня пытались повредить, стремилось к бесконечности. И паршивцу удалось!

  Я расслабился, окончательно поняв, кто передо мной, решил, что справлюсь легко, пусть пар выпустит для начала, чтобы я ему в пылу борьбы не повредил что-нибудь. А мелкий воспользовался. Хлесткий удар по щеке и жжение вспухающих кровью глубоких царапин заставили отбросить реверансы. Перехватив руки нападавшего крест-накрест, я крутанулся, увлекая нетяжелое тело за собой. Стремительный разворот, чтобы оторвать нападавшего от моей талии, за которую тот уцепился ногами, бросок через голову... готов.

  Взъерошенное создание беспомощно трепыхалось подо мной, уткнувшись носом в уличную слякоть. В обездвиженном состоянии ребенок казался младше, чем я решил сначала: лет десять, не больше. Или недокормленный, что тоже вероятно, учитывая излишнюю худобу и плотоядные замашки.

  - Пацан, если пообещаешь не царапаться, то отпущу, - стараясь говорить как можно более ласково, но не слишком сюсюкать, мирно предложил я. - Поговорим, выскажешь свои претензии как мужчина, глядя в глаза.

  Ответом мне стали возмущенное мычание и жалобный всхлип с поскуливанием.

  Опасаясь, что перегнул палку, я поспешно слез с хрупкого на вид тельца и, вздернув за капюшон толстовки, рывком поставил свою добычу на ноги.

  - Что-то не так с моим предложением? - спросил вкрадчиво.

  Дите энергично закивало, размазывая по веснусчатым щекам потеки грязи и слезы.

  - Что?

  - Я не пацан, - на меня взглянули огромные небесно-синие глаза в обрамлении пушистых светлых ресниц. Крайне возмущенно взглянули. - Не видишь, что "кенгурушка" розовая!

  Выпустив капюшон "розовой кенгурушки" я расхохотался. Учитывая темень, царящую на городских улицах, и количество грязи, на обсуждаемый предмет одежды налипшее, понять, что толстовка именно розовая было не проще, чем узнать в щуплой, коротко стриженной рыжей малявке девочку. Можно, в принципе, но нужно долго присматриваться.

  - Ненавижу, - прошипела моя собеседница, сжимая кулачки.

  Милое, даже несмотря на крайнюю степень чумазости, личико скривилось, обнажая внушительные зубки. Я присмотрелся. Клыки недлинные, но толстые. Верхние и нижние развиты одинаково хорошо. Передние зубки мелкие, челюсти слегка вытянуты вперед.

  - Кто твой хозяин? - я мигом перестал умиляться и снова перешел в режим боеготовности, сильно жалея, что отпустил создание. Беспечность пока что не вылезла мне боком только потому, что упыреныш в подчинении. И хозяин не дает ему спуску - в глазах нет ни капли красноты, каковая неизменно расцвечивает белки попробовавшего кровь упыря. Но вот, не спустит ли хозяин своего питомца с поводка - вопрос. Ведь позволил же напасть.

  Девчонка уже взяла себя в руки, поспешно прикрыла ладошками рот, пряча клыки. Видимо, сообразила, чем выдала себя. Синие глаза смотрели испуганно.

  - Послушай, - я украдкой огляделся в поисках ножа. Тот лежал почти под ногами. Хорошо. Одного броска мне будет достаточно. - Ты напала. И это плохо.

  - Ты убил Ли.

  - Кого? - переспросил я, уже к концу вопроса понимая, что Ли - это, скорее всего, мертвая секретарша Григора, на которую я наткнулся в начале этой, обещающей тянуться бесконечно, ночи.

  Девчонка смешно наморщила лоб, демонстрируя недоступные нормальному человеку мимические таланты.

  - Ли... Илина, - неуверенно исправилась она. - Убивать плохо, - обвиняющий взгляд ясно-синих глазенок.

  Что-то тут нечисто. Упыри тем и опасны, что сохраняют все человеческие повадки, каковыми обладали при жизни. Не имея опыта, сложно отличить упыря от живого. По крайней мере, до того момента, когда он подберется достаточно близко, чтобы приступить к трапезе. Но повадки повадками, а вот к оценочному суждению упыри не способны. Тем более, к выводам, подразумевающим понимание человеческой морали.

  - Убивать плохо, - упрямо повторила девчонка и сникла. Теперь на меня смотрели жалобно и вопросительно.

  - Плохо, - согласился я, еще не совсем понимая, куда у нас клонится беседа. - Я рад, что ты это знаешь. Но почему сама не выполняешь?

  - Ты глупый человек? - возмущенно взвилась девчонка.

  Я поперхнулся. Уж не знаю, что такого глупого она услышала в моем вопросе, но формулировочка... Похоже на то, как нежный цветочек-гимназистка подбирает замены, желая, но не решаясь выговорить "грубое" слово "дурак".

  - А давай представим на минуточку, что я