или, все равно, две палки, слитые в одну. Они не могли никак перевесить друг друга, и оба оставались в бездействии: в пространстве не создавалось ничего!.. Разуму надоело это положение. «Отделюсь я, — думает он про себя однажды, — от этой упрямой Воли! Я — разум, у меня есть разные чудесные соображения. Мне стоит только быть совершенно свободным: и стану я созерцать да думать, и приведу всю мудрость в действие, и сострою нечто удивительное. Но здесь я никак не останусь: нас будет двое, родится число 2, начало зла, лжи, кривизны, несовершенства, ссоры; оно все мне перепортит. Я полечу вдаль по беспредельной тьме, чтоб всегда быть единицей и действовать во всем с полным единством». В то же время, Воля точно так же рассуждала с своей стороны. «Я — воля, — говорит она себе тихомолком, — у меня — бездна прихотей, одни затейливее других. Зачем мне вечно корпеть здесь с этим тяжелым Разумом? И я тоже полечу себе вдаль по тьме… с ним уж, конечно, не останусь!., явится число 2, будет беда!.. Там, стану я действовать по моему произволу, исполнять все свои капризы, и мне будет весело. Где-нибудь, в удобном месте, я создам такие чудеса, которые Разуму и во сне не снились». Как они составляли единицу, то, чтобы понять друг друга, договоры и объяснения были не нужны. «Ну, так разойдемся!» — сказали оба они в одно слово. — «Ты погнись немножко вот в эту сторону, — присовокупил Разум, — я сделаю то же, и мы переломимся». От первого соединенного усилия, великая единица лопнула. Разум и Воля разорвались, и Воля тотчас помчалась. Отлетев на некоторое расстояние, она, однако ж, оглянулась назад: ей желательно было удостовериться, в которую сторону отправился Разум, чтобы с ним опять где-нибудь не столкнуться. Смотрит она, и видит — что это такое? — Разум не трогается с места! Она возвратилась к нему и спрашивает: «Зачем ты лежишь здесь?.. ты хотел лететь вдаль». — «Не могу пошевелиться, сестрица… воли никакой во мне не имеется. Толкни меня, пожалуйста, хорошенько!» Воля дала ему толчок изо всей мочи, и Разум полетел во тьме, по направлению пространства, а Воля полетела по направлению времени. Пространство и время, любезнейшая дочь моя — те же два конца одной палки. Прошли века: Воля много напроказничала; она, поминутно, то создавала какой-нибудь странный мир, то уничтожала его, то починивала полуразрушенный, то бросала неконченный и начинала новый. После бесчисленных опытов, в которых не было никакого толку, утомившись, пожелала она посмотреть, как действует Разум, по каким законам производит он постройку миров в своей стороне. Она полетела по направлению пространства и вскоре нашла Разум. «Что это? — вскричала Воля с крайним изумлением. — Ты спишь? ты ничего не сделал?.. ты же хотел развернуть всю мудрость, созерцать, думать, выдумывать, сочинять удивительное!» — «Ничего не думается, сестрица! — печально отвечал Разум. — Не знаю, о чем и думать!.. нет никакого желания! Пока составляли мы единицу, ты рассуждала мною, разумом, я желал тобою, волею: мы разошлись, и мне ровно ничего не хочется без тебя; а ты, я думаю, ничего без меня не смыслишь?.. Вот и начало зла, сестрица! Мир еще не создан, а зло уже создалось само собою. Я обдумал одно только, а именно, что мы очень не хорошо сделали, уничтожив наш союз. Как бы мы теперь ни удалялись друг от друга, мы уже — двое, число 2 родилось, и зло существует. Будем ли бегать или искать друг друга, это дела не исправит: зло во все будет вмешиваться, потому что я и ты 2». Смотри, дочь! — сказал мудрый царь Амосис, глядя в глаза царевне. — Смотри, чтобы и твой разум, лишась воли и всех желаний, не заснул в бездействии!.. чтобы уединение, о котором ты столько мечтаешь, не сделалось для тебя источником скуки и горя: зло, с тех пор, присутствует в мире повсеместно…

— И нет средства оградить себя от него? — спросила царевна.

— Как не быть средству! — отвечал мудрый царь Амосис.

— На то — мудрость! Надо поступить так, как поступили Разум и Воля после неудачного опыта жить в уединении.

— Как же они поступили, батюшка?

— А вот как, любезная дочь моя, Микерия-Нильская Лилия. Когда Разум сказал Воле, что число 2 уже создалось из единицы и необходимо будет примешиваться ко всему, Воля, точно так же, как и ты, спросила: «Как же быть? разве нет средства оградиться от зла?» — «Одно только есть средство, любезнейшая сестрица, — отвечал Разум, если не совсем оградиться, по крайней мере уменьшить его действие, и оно состоит в том, чтобы мы жили вместе, как подобает числу 2, и общими силами произвели 5, которое пополнит нас и составит треугольник, новое и еще высшее совершенство». — «Как же это сделать, любезнейший братец?.. я готова! — сказала Воля. — Научи!» — «С моим удовольствием, — продолжал Разум. — Я буду муж, а ты будь жена, и мы произведем чадо». — «Что же это будет за чадо?» — спросила Воля. — «Это будет Любовь, — сказал Разум, — без Любви мира создать не возможно; одна она может умерить и усладить зло, нераздельное с условиями существования. Мы, конечно, будем с тобой иногда ссориться, потому что мы 2, две единицы, но Любовь примирит нас, и все пойдет ладно. Когда, через рождение Любви, создастся число 3, то 3 да 1 (наша первоначальная единица) произведут 4, квадрат; 3 да 2 составят 5, половину десятка; 4 да 2 дадут 6, или куб, и можно будет тотчас приступить к созданию мира на правильных и твердых законах. Из этих первоначальных чисел разовьются все прочие. Нужна только Любовь!.. Примемся, сестрица, за дело». — «Изволь, — сказала Воля, — я люблю всякую новость и не прочь от опыта». Разум и Воля поцеловались, и родилась Любовь[29].

— Удивительная притча! — сказала лунолюбимая царевна Микерия-Нильская Лилия. — Великая мудрость скрывается в ее словах!

— Да! — примолвил солнцелюбимый отец. — Мудрость любви — великая мудрость!.. Тебе следовало бы изучать ее предпочтительно.

— Я уже немножко знаю ее.

— Как так?

— Я привыкла всегда слепо повиноваться вашей воле, — прошептала, краснея, лунолюбимая царевна Микерия-Нильская Лилия.

— Дело! — воскликнул царь, и оборотился к незнакомцу.

— Видишь, любезнейший, какая у меня умница дочь?.. Вот она тебе — жена, по обету моему бессмертным богам. Как твое имя?

— Апопи.

— Да будет произнесено в счастливый час. Ну, Апопи, мой высокостепенный зять! Садись теперь передо мною и рассказывай без утайки, как ты умудрился, чтобы пробраться в мои недоступные кладовые, кто был этот человек без головы, и прочее.

Апопи начал рассказывать с совершенною откровенностью. Царь, слушая его, поминутно вскрикивал: — «Удивительно!.. удивительно!»