– Может, халат белый надеть? У нас тут есть один, – добавил Валера и ответил на удивленный взор Вити. – Коротенький только. Луизин.

Витя отрицательно махнул головой, мол, перебор, и продолжил:

– Валера – ты на фоксе всю встречу, ты у нас самый сильный боец. Антоха, в карман кастет положи, вдруг чего! В руке рацию не забудь. И молчишь всю дорогу, понял? Доктор, ты просто стоишь и киваешь гривой, где попросят. Три предложения скажешь: жив, здоров, мол, идет на поправку дорогой наш Иваныч, а потом молчишь. Уяснил? Ну, хорошо. Я возьму с собой ствол на всякий случай. Всё-всё, Валера, даже не обсуждается, ствол возьму, не на прогулку едем, а к Вуйчикам, а с ними нужно держать ухо востро!

*

– Ох, по говну тебя месили! – выругался Витя, когда его на повороте навстречу подрезала какая-то мобилка, а затем юркнула в переулок, не успел он даже очухаться. – Вот полудурки! Понапокупают прав! Козлодои, в рот их всех наоборот!

Он так ругался всю дорогу и уже закипал, вылезая из мобиля на тесной улочке, прилегающей к заднему двору бара с вывеской «Старый Пью». Раньше это здание, под названием «Туман», принадлежало ему, но какое-то время назад Комар, скрепя сердце, уступив алчности, продал его братьям Вуйчикам. При подписании договора взял с них двадцатипроцентную предоплату и до сих пор не получил остального. Нет, они отдают, конечно, но понемногу и очень редко.

В мобиле, не сдержавшись от злости, на эмоциях, Комар рассказал Алексу историю о том, как у него с Вуйчиками вышел пренеприятный конфликт. Во время сделки по продаже бара они крепко выпили, и Витя несколько раз выходил в сортир по нужде, а Вуйчики оставались в кабинете одни. Каспер Вуйчик известен своей привычкой присваивать чужое, но тогда, отмечая сделку, пьяненький Комар об этом забыл, и только на следующий день обнаружил, что потерял ручку:

– Сама, прикинь, ручка из чистого золота, со вставками из черного дерева, а наверху рубин. Один этот рубин, я спрашивал у Армяна-ювелира, стоит, как целый дом. И дело-то, пойми, не в том, сколько она столько стоит, просто, какой человек мне её подарил?

– Какой? – заинтересовался Алекс.

Валера покашлял, а Витя вдруг вздрогнул, задумался и поджал губу:

– Молодой ты ещё, парень, такие вещи знать. Да не в этом дело! Дело ведь в другом – я же ему предъявил, Касперу-то! – Комар быстро завёлся до злобы. – Ты, говорю, собака сутулая, ты зачем мою ручку скомуниздил? А он смеется в ответ – не знаю, говорит, никакой ручки, впервые слышу. Не признаётся фуфел тряпочный! Сука!

Комар ударил ладонью по колену, но сумел себя сдержать.

– Ладно, Доктор, давай помолчим, ха-рэ уже языками-то чесать. Некогда мне тут вам тереть-растирать, жопу учить подтирать, – резко сказанул он, отвернулся лицом к стеклу, скрипя желваками и всматриваясь в низкие серые тучи и небольшие капельки весеннего дождя на стекле.

А через некоторое время Антоха посмотрел в зеркало заднего вида на Алекса, произнёс только им двоим понятные слова и подмигнул:

– Я специально тогда притормозил.

Алекс вгляделся в простодушные Антохины глаза и понял, что, да, так оно и было, но не нашелся, что сделать, и молча прикрыл глаза в благодарственном «спасибо». Тот понимающе моргнул. Дальше они ехали в полной тишине, и, пребывая в ней же, через некоторое время, Витя Комар, Валера Берет, Антоха и новоиспеченный Доктор добрались до бара «Туман».

*

У заднего входа пахло печёными пирогами, возле кадушки развалилась поленница дров да кривоногая скамья. Местность возле «Тумана» была, по сути, больше лесом, чем полисом, который ограничивался количеством жителей, живущих в нём, и густым сосняком. Чем дальше от центра, тем больше встречалось хвойных деревьев, вписанных прямо в городской пейзаж. Их целенаправленно сажали везде, и так часто, как можно – это было необходимо, чтобы уберечься от зимнего холода, текущего с ледников Северной Европы. Высаживали гем-хвойные* (генно-модифицированные хвойные) породы, одинаково устойчивые к теплу и холоду. Их хвоя была даже приятней, ибо в ней почти отсутствовала горькая смола.

Лес рос везде. Он защищал и давал материал для строительства – чем дальше от центра кампуса, тем больше домов из натурального материала. На окраинах, после третьего транспортного пояса, раскинулся частный сектор. Расстояния между домами составляли и двести, и пятьсот метров, а вскоре и он, в свою очередь, распылялся в девственный лес, в некоторых местах превращаясь в туристические маршруты, кемпинги и дальние кордоны: один домик на километры чистого, как слеза, леса.

Бар «Старый Пью» располагался в дальнем пригороде и был чем-то вроде добротной допотопной шашлычки, куда частенько залетали компании справлять дни рождения. Иногда к задней двери заведения подъезжали грузовые мобили, чтобы сгрузить левое пойло, да просроченный фарш. Вот туда и вела тропинка, по которой они шли, оставив мобилу у подлеска в паре сотен метров, за поворотом. Компания неслышно подошла к двери, возле которой приткнулась скамейка с банкой, полной окурков. Алекс пригляделся – рядом с этой импровизированной пепельницей валялась очень знакомая вещь – плоская бутылка в красном кожаном чехле с двумя дымящимися стволами.

– Ну что, Витя, может, всё же я с ними поговорю? – громким шёпотом спросил у Вити Валера, отвлекая внимание Алекса.

– Да что ты, Валерчик! Я себя держу в руках! Кремень! – раздражённо зашипел Витя. – Всё порешаю самостоятельно в лучшем виде! Вы сами, ребятки, главное без нервов, поняли?

Все кивнули. Встав к двери, Валера Берет вытащил из кожаных ножен нож, спрятал его в рукав и посмотрел на Антоху. – Готов, щегол?

– Ага, – облизнул губы Антоха и посмотрел на Витю Комара. – Витя, ну чё?

– Парни, входим смело, если что, у меня ствол. Доктор ты так, для виду больше, – взвинченный Комар посмотрел в расширенные от страха глаза Церебрауна. – Не дрейфь, паренек, папа с тобой. Короче, заходим, спокойно говорим, объясняем, что Лисёна не приедет, что вокруг наши бригады, давайте договариваться без шуму и пыли. Всё ясно? Ну, тогда нечего тут тереть-растирать, жопу учить подтирать. Пошли, давай, Валера, ключ на старт!

Валера Берет распахнул дверь, и они влились в бар. В свете тусклых ламп серебрилась пыль, справа в углу, посреди нескольких пустых столиков, расположился танцпол с шестом. За одним из них листал бумажки толстячок с усиками, а в центре, глядя через широкие окна на пустую парковку, качался на носках здоровенный лысый мужик в ослепительно белом итальянском костюме. Этакий медведь, в сотню с лишним килограммов живого сильного мяса. По всей видимости, он их даже не услышал, поскольку в заведении играла ритмичная музыка.

Напротив заднего входа возвышался торец барной стойки, за которой бармен мирно вытирал стакан и удивлённо поднял брови, глядя на них. На звук открывшейся двери обернулся и нахмурился субъект в сером плаще до колен. Остановившись, развернувшись и внимательно присмотревшись к входящим, он резко повернул голову. Проследив за его взглядом, Александр увидел ещё одного здорового мужика в черном костюме итальянского покроя. Тот раскинулся на кожаном диванчике, покуривая сигару, разгадывая кроссворд и небрежно крутя в руке толстую золотую ручку с инкрустированным зажимом и красным камнем на кончике. Его тщательно уложенные волосы блестели, возле ног небрежно валялась дорогая деревянная трость, и от него буквально разило респектабельностью. Мужчина едва успел поднять взгляд, оценивая возникшую ситуацию, как ему в лицо прогрохотал голос Комара.

– Ах ты, сука такая, Каспер, фуфел тряпочный, ты все-таки скомуниздил её, вата перечная! – Заорал Витя, вскинул руки в распальцовке, и сделал несколько шагов к курящему мужику в черном костюме. – Ты же, лярва, клялся здоровьем матери, что не брал, гнида ты подкожная, пробитая вовсю! Ты же, падла косматая, весь клифт мне забрызгал слюнями, что ты в глаза её не видел, петух ты, доходяга!

А тот, в стильном черном костюме, прямо на глазах налился кровью, рывком откинул журнал в сторону, подался вперед и, встав на ноги, прорычал медведем:

– А ты попробуй, забери, Комарик. Я тебя этой же ручкой опущу во все твои дыхательные и пихательные! Если ты со мной будешь так разговаривать, я твой хобот комариный вытащу и в жопу тебе вставлю по самое нихочу. Нет