Индикатором происходящего явился, как ни странно, Иван-колдун, который случайно забрел на службу в Храм Христа Спасителя, и обалдел — батюшки, нисколько не стесняясь, по полной программе обрабатывали прихожан. Понятно, что установки были соответствующие — возлюби Господа и ближнего своего, смирись, укроти гордыню и так далее. Не забывали батюшки и про себя — жертвуй в дом божий. А напоследок — всеобщая эйфория и чувство причастности к чему-то великому. И все это было сделано на таком высоком профессиональном уровне, что Иван был искренне восхищен! Однако, его восхищение длилось недолго — к нему подошел скромный служка, которого Ваня не видел, и порекомендовал тому покинуть дом божий, во избежание, так сказать… Мол, у Вани слишком душа черная! Иван в полемику вступать не стал и покинул храм, после чего сразу же рванул к Лебедеву за разъяснениями. Командир подразделения «Тайга» подчиненного выслушал и приказал забыть об увиденном, или не увиденном. Ваня же не успокоился и зарылся в архивах. Тут-то его и пригласили на аудиенцию к моему деду, на которой, помимо Лебедева, присутствовал Патриарх и… тот скромный служка по фамилии Тагильцев.
— Алексей, — Император был крайне серьезен, — до ощущений от твоего гнева тем ощущениям далеко, но… Этот Тагильцев… натуральная нежить! От него могилой за версту несет! Можешь не верить, но я потом неделю в самых неожиданных местах могильный смрад носом чувствовал. Как накатит… — его передернуло. — Потом прошло. А Иван так вообще весь бледный стоял, краше в гроб кладут.
Я посмотрел на Прохора, который поморщился от последних слов деда, который, тем временем, продолжил:
— Короче, на той встрече мне очень вежливо дали понять, что не надо мешать Церкви зарабатывать деньги. И, как же вежливо, попросили не сильно вмешиваться в их дела, заверив, что они по-прежнему верны Роду Романовых. А визит Ивана на службу в храм они воспринимают как недоразумение.
Вспомнив этот засасывающий взгляд Тагильцева, я спросил:
— Что Канцелярия думала по этому поводу тогда? И сейчас как обстоят дела?
— Лебедев до сих пор считает, что угроза со стороны церковных колдунов сильно преувеличена. — вздохнул дед. — Они действительно не особо-то себя и проявляют. Жадные только… — он усмехнулся. — Со Света столько дерут за замаливание грехов, что диву даешься. Но, хочу заметить, все отжатое с грешников остается в Империи, никаких выводов за границу. Так что можем особо не волноваться…
— Опять Лебедев… — протянул я. — Лебедев тут, Лебедев там. Не много ли вы на него замкнули?
— А на кого замыкать? — прищурился дед. — Он у нас по этим колдунским делам единственный нормальный специалист. Да ты еще… Теперь. Возьмешься?
И опять поганое чувство этого засасывающего взгляда Тагильцева.
— Возьмусь. — кивнул я. — И надо бы Лебедева… проверить. По полной программе. Слишком уж много совпадений накопилось. Дворцовые наши, с хреновой подготовкой… Батюшки, не стесняющиеся демонстрировать свои возможности при Романове…
Дед с отцом переглянулись, а Прохор насупился. Я очень хорошо знал своего воспитателя, этот насупленный взгляд говорил лишь об одном — решение уже принято, и никаким приказом недоверие к Лебедеву теперь у Прохора не отменить.
— Внук-то дело говорит… — протянул Император. — Саша, ты знаешь, что делать. Пафнутьева обо всем только в известность поставь.
Отец кивнул.
— Деда, прошу прощения. — влез я. — Дайте мне возможность с Лебедевым позаниматься после возвращения с границы, а уж потом делайте с ним все, что угодно.
И опять эти переглядки между дедом и отцом.
— Тебе не кажется, папа, — хмыкнул отец, — что Алексей начал демонстрировать нужные двойные моральные стандарты?
— Мне не кажется. — с довольным видом кивнул Император. — Такая гибкость психики, особенно в период юношеского максимализма, дорогого стоит. Ты, например, таким не был, Саша. С возрастом пришло, все справедливости требовал. И то… только когда после второго курса на этот факультет Корпуса попал. — он ухмыльнулся. — А твой сын в семнадцать лет вполне здоровый цинизм демонстрирует.
— Что делать-то с этим Тагильцевым? — опять вмешался я. — И с батюшками-колдунами? Так просто это все оставлять нельзя, они же людям головы морочат!
— Насчет твоего здорового цинизма, Алексей, я, похоже, погорячился. — посерьезнел дед. — Чего делать? Да ничего. Пока Церковь верна взятым на себя обязательствам, да и Патриарх Святослав вполне адекватен. А то, что они чуть лишнего с паствы стригут… Так ничего страшного я в этом не вижу. Главное, в устоявшиеся расклады между Родами не лезут и подданных не баламутят.
— Хорошо. — вздохнул я. — Тогда следующий вопрос. А Иван-колдун может быть агентом Церкви? Не они ли ему помогали столько лет успешно скрываться от Канцелярии? — я поморщился. — И опять у нас всплывает Лебедев, который все это время безуспешно ловил Ивана.
— Не исключено, что Иван мог снюхаться с нашим духовенством. — кивнул дед. — Однако, исходя из той информации, которую удалось собрать по нему Пафнутьевым, можно сделать противоположный вывод — никаких пересечений с делами Церкви у Ивана не было. Абсолютно никаких.
— Понятно.
У меня даже как-то отлегло — если бы Ванюша еще и с этими страшными батюшками связался… Все, туши свет!
— Алексей! — голос деда вырвал меня из раздумий. — Не вешай нос! И забудь про этого Тагильцева. Пока забудь. Дальше видно будет. Договорились?
— Договорились. — кивнул я.
— Удачно съездить на границу. — он встал и протянул мне руку. — Прохор, пригляди там за воспитанником.
* * *— Не нравится мне все это, Саша… — Император задумчиво смотрел на только что закрывшуюся за внуком дверь. — Алексей правильно отметил, что наши батюшки совсем уже страх потеряли. Особенно этот Тагильцев. Пользуется, тварь, своей близостью к Святославу… И влиянием на нужные Рода. Может, пока не поздно, устроим ему несчастный случай? Во избежание, так сказать… Как думаешь?
— Если сработать чисто, то почему бы и нет. — протянул Цесаревич. — Напрашивается вариант с атакой на него «Тайги», с имитацией инфаркта. И концы в воду, никто ничего не заподозрит. Только вот сдюжат ли они, если даже Алексея при воспоминании о встрече с Тагильцевым так корежит. —
