— Лешка, спасибо тебе огромное! — кивнул он. — Конечно же, я согласен. Но у меня будет одно условие. Вернее, просьба…

— Слушаю.

— Мне мебель в гостиной для организации полноценной студии мешает… — опустил глаза он. — Можно от нее как-то избавиться?

— А чего ты раньше-то молчал? — хмыкнул я. — Когда от Пожарских вернешься, сам этим вопросом и озаботишься. Договорились?

— Договорились. — выдохнул он.

Петровы пробыли у нас до четырех часов дня. К этому времени Дмитрий успел освоиться в компании моих домочадцев, сделать с ними еще несколько фотографий для «школьной коллекции» и поразить их познаниями в биологии и ботанике, чем вызвал законную гордость у своих родителей и брата. Владимир Александрович на прощание заверил меня, что с Александром он на нужные темы сегодня еще раз переговорит, а сам Александр напомнил мне о том, чтобы я его местоположение сестрам и их подружкам не выдавал ни под каким предлогом, а сам он на их звонки, если таковые последуют, отвечать не будет.

Николай с Александром после ухода Петровых заявили, что собираются релаксировать до вечера, и удалились в баню. Прохор пообещал присоединиться к ним позже. Вика собралась по каким-то там своим делам, прямо заявив, что уезжает она специально, давая тем самым нам с Лесей возможность пообщаться. Этим мы с нашей звездой и занялись, решив прогуляться по аллеям маленького леса, расположенного на заднем дворе особняка.

Во время прогулки как мог, так и описал Алексии, что из себя представляют колдуны. Ответив на уточняющие вопросы девушки, решил спросить ее сам:

— Леся, а как у тебя вообще дела с доспехом и стихиями?

— Со стихиями вообще никак, а с самим доспехом все в полном порядке. Отец пару лет назад говорил, что если его развитие будет продолжаться такими же темпами, то до слабенького доспеха воеводы к моим тридцати он дотянет.

— А Виталий Борисович с тобой чем-нибудь занимался? — поинтересовался я. — Ну, рукопашкой там, по полигону не гонял?

— Лешка, — усмехнулась она, — и когда бы он успевал? С его-то графиком работы? Когда у папы выдавался свободный вечерок или редкий выходной, он с нами не рукомашеством занимался, а домашние задания проверял и гулял, участвуя во всех наших играх. А боевки нам и Лицее хватало. И я, Лешка, имею ввиду специальный Лицей, который при Тайной канцелярии существует. Его и отец закончил, и Прохор, и много кто еще. Вот там да, с нами рукомашеством и стихиями, с которыми я не дружу, очень плотненько занимались. И ты не смотри на меня, Лешка, что я вся из себя такая… томная и противоречивая! — девушка хихикнула. — Это необходимая часть образа гламурной певицы. Видел бы ты меня лет в четырнадцать-пятнадцать! Тогда я была самая натуральная дворовая пацанка-бандитка с московской окраины, со всеми вытекающими подростковыми проблемами в Лицее и дома. Не веришь? — в глазах Алексии плясали веселые чертенята.

— Не верю. — мотнул головой я, и спросил, добавив в голос характерного каторжного прононса. — Чем докажешь, подруга?

Алексия хмыкнула, вытерла кулачком свой нос, чуть сгорбилась, цыкнула и заявила с таким же прононсом:

— Ну, держись, пацанчик!

Не соврала Леська насчет того, что в этом канцелярском Лицее рукомашеством с ними занимались довольно-таки плотненько, но даже до уровня Вики подготовка «гламурной певицы» очень сильно не дотягивала — удары были недостаточно акцентированы, связки из приемов не отработаны, сами приемы не поражали своим разнообразием, да и скорость Лесиного темпа не была какой-то выдающейся. Когда же девушка вошла в раж, решил ответить и нанес несколько слабеньких ударов ей в корпус, которые она с успехом выдержала. Потом поддался, и «попался» на простенький удушающий, завершившийся нашим падением на землю, звонким поцелуем моей макушки и словами запыхавшейся Алексии:

— Ну что, Лешка, могу я за себя постоять?

— Уговорила, Лесенька! Так и быть, отпущу я тебя на твои гастроли! Но вот по возвращению надо будет обратить особое внимание на контроль при работе в партере.

— Постель для тренировок подойдет? — усмехнулась она.

— Более чем. Именно там я и планировал проводить тренировки.

— Заинтриговал. Примчусь сразу же, как подвернется возможность.

Вывод из очередного «избиения Великого князя Алексея Александровича» можно было сделать такой — Леська пока(!) может вполне самостоятельно защититься от всех, кроме профессиональных военных и представителей сильных Родов. А что будет дальше… Поглядим-посмотрим. Кроме того, я очень надеялся, что Колдун все-таки опекает свою родную дочь, и, в случае чего, не допустит всяких разных неожиданностей. Как и мы с Пафнутьевым.

После ужина, как только мы успели проводить Великих князей в училище и расположиться в гостиной, от моего отца явился фельдъегерь с небольшим пакетом и запиской: «Алексей, это подарок для А. Шереметьевой за статью. Романовы ценят хорошие отношения. Подари от своего имени. А.»

Расписавшись в получении, я, под любопытными взглядами девушек и Прохора, развернул обертку и выложил на столик красный бархатный футляр с логотипом Фаберже. В футляре оказались золотые сережки с россыпью маленьких бриллиантов и колье с бриллиантами покрупнее.

— Какая прелесть! — воскликнула Вика.

— Просто чудо! — поддержала ее Леся.

Один только Прохор остался равнодушен к произведению ювелирного искусства, и смотрел на меня вопросительно.

— Отец для Шереметьевой прислал, за статью отблагодарить. — пояснил я больше для девушек, чем для воспитателя. — Завтра Анне буду торжественно вручать.

Леся с Викой прореагировали на мои слова предсказуемо — их тяжелый, горестный вздох был способен растопить и каменное сердце! И мое не стало исключением:

— Просите, чего хотите, красавицы!

Девушки с хитрым видом переглянулись, и Вика ответила:

— Романов, а ты не забыл, что сам нам с Леськой подарил банковские карточки? Вот мы и устроим великий поход по магазинам, когда Леська на следующей неделе в Москву прилетит. И это будут самые дорогие магазины, Романов! — она важно подняла вверх указательный пальчик. — В том числе, и ювелирные!

Леся кивнула, а Прохор ухмыльнулся:

— Лешка, ты еще дешево отделался, поверь моему богатому жизненному опыту. А ведь наши красавицы могли тебе сначала глазенки повыцарапывать, и только потом по магазинам пойти.

— Да, Романов. — Вяземская продолжала важничать. — Цени нашу с Леськой доброту!

А Прохор продолжил:

— А вообще, девушки, хочу вам историю одну рассказать. Поучительную. Дело было в одном Роду, который я, по понятным причинам, называть не буду. Так вот, жена Наследника этого самого Рода очень любила все эти побрякушки. — воспитатель презрительно указал на футляр. — И