— Ах, какой молодец. Прям герой. Спас он кого — то. А вирус не вносить слабо?
— Если бы не я, это сделал бы кто — то другой. Они отбили две атаки, ты понимаешь? Они не смирились бы, не утопи я их в крови и слезах. Так — остался хоть кто — то.
— А ради чего? Чтобы вот так жить?
— По — моему это лучше, чем смерть. Ведь ещё есть надежда.
— Да на что? Одна тьма вокруг. Одна морось из лжи и крови. И никому простые люди не нужны.
— Мне нужны! И не одному мне. Я буду стараться что — то изменить… Я смогу изменить все! — холод его глаз сменился огнем. Эта последняя фраза была брошена с такой энергией, с такой силой, что Киллиан почти было в них поверил. Почти поддался действию магнетизма Эпоса. Почти забыл белые кончики волос в груде тел… Но не забыл. Темная пелена, на несколько минут разогнанная яростью, вновь опустилась на мысли Киллиана. Его взгляд застыл. Он прокручивал в голове все воспоминания, что остались о ней, все мгновения их недолгой, невызревшей любви. Айзек обернулся серым фантомом, бродившим где — то на задворках его сознания. Фантом начал двигаться, и вспышка боли пронзила шею Сивара.
— Так, некогда мне тут с вами в подушку плакаться.
Эпос убрал в карман универсальный инъектор и поднял юношу на ноги. Киллиан застыл, как каменный истукан. Его глаза почти не моргали, а лицо не выражало эмоций. Айзек провел ладонью перед стеклянными зрачками мемора и пару раз щелкнул пальцами, проверяя реакцию организма.
— Если понимаешь, кивни.
Короткий взмах русоволосой головой, был ему ответом.
— Душевные терзания как — нибудь потом. Видишь ли, ты выступаешь своего рода самописцем в моем нелёгком деле, и сейчас ты мне как — никогда необходим. Джуд попался. И не мне. Этот драный Оно какого — то хрена оказался здесь и сумел схапать самого разыскиваемого преступника в человеческом сегменте космоса прямо у меня под носом. Я вколол тебе небольшую дозу своего рода успокоительного, так что, сплин тебя отпустит. Ну и посговорчивее будешь. Нам нужно добиться у этого мудака разрешения на допрос, пока Джуд еще хоть что — то соображает. Зная коновалов Харуки, это продлится недолго. Убирай свой сопливый платочек и пошли.
Киллиан, до которого смысл слов Эпоса доходил с заметной задержкой, смиренно поднялся и, как сомнамбула, побрел за Райбергом. Джуд Лайтберин ждал, но вначале до него нужно было добраться.
Глава 6. Часть 3. Нимфополис
Препарат заволок сознание Киллиана мутной психоделической оболочкой. Своеобразный защитный пузырь облепил его разум, изменять законы мироздания. Пространство словно сжималось перед Сиваром, и он перемещался по станции, сам того не замечая. Он не ощущал времени, которое они тратили на дорогу. Он видел лишь световые блики и редкие всплески активности в самых уголках периферического зрения. Все его внимание было сфокусировано на Райберге. Его мерно раскачивающийся силуэт вводил в транс лучше любого кулона гипнотизёра. Сознание мемора отделилось от тела и неслось вслед за своим поводырем. Мысли остались где — то позади. Киллиан сбросил их, как старую кожу. Испещрённая шрамами и ожогами прожитого, она осталась где — то в комнате. Эта потускневшая, израненная оболочка затерялась в ворохе черного постельного белья, освободив нового, чистого Киллиана. Он позабыл о яде, раздиравшем его плоть с самого начала путешествия. Забылись обида на Эпоса и потерянная любовь. Ушли тревоги и терзания совести. Его голова была чиста от мыслей и раздумий. Осталось лишь восприятие, постепенно начинавшее обостряться. Герметичность разума была нарушена, когда целый ворох запахов пробил мутный пузырь изолированного пространства и ударил Сивару в голову. Приятная прохлада воздуха смешалась с нотками духов, которые невидимым шлейфом следовали за мутными силуэтами за границами его восприятия. Иногда идиллию ароматов нарушал чей — то запах изо рта или ударявший в нос столп сигаретного дыма. Запах алкоголя и вязкий наркотический смог стали последними штрихами, наполнившими окружающую Сивара картину, никак не желавшую проявляться за магнетической спиной Эпоса. Первым звуком, просочившимся по проторенной запахом дорожке, стала ритмичная электронная музыка. Киллиан не слышал голосов и гула движения, монотонное "туц — туц — туц" залило его сознание доверху.
"Точно такое же дерьмо слушал Дэмиан," — первая мысль, мелькнувшая в застывшем сознании Сивара, появилась так неожиданно, что он не сразу понял, что способность думать решила — таки вернуться к нему. Он начал вспоминать задиру Дэмиана, который очень любил включить такую музыку по — громче, пока его соседи по комнате в учебке, измочаленные бесконечной долбежкой по мозгам, не объясняли ему, что он неправ. Лупоглазый Дэм вытирал кровавую маску с лица и заставлял динамики кричать ещё громче. Эта ностальгическая вспышка потянула за собой другие мысли. Киллиан начал осознавать происходящее. Гомон толпы, недвусмысленные предложения женщин, музыка, почти заглушавшая все вокруг, и белые вспышки, мелькавшие где — то вдалеке, не оставили у Киллиана сомнений — они прибыли в Нимфополис. Об этом выводе кричали почти все чувства Сивара, за исключением зрения. Глаза продолжали фокусироваться на Райберге, выхватывая из окружающей реальности лишь какие — то фантасмагоричные куски.
Мир, полный звуков и запахов, был скуп на образы, но уж если они попадали в объектив «кастрированных» транквилизатором глаз, то сразу же преобразовывались в нечто нереальное. Айзек за все время путешествия лишь раз обернулся назад, и за эту секунду его мутная тень выжгла в мозгу юноши инфернальную картину. Из двух синих угольков на месте глаз Райберга била синяя плазма. Это не был беснующийся ионизированный газ турелей кордов — синие сполохи медленно взвивались из глазниц Фобоса и почти на самой макушке сходились в один грандиозный факел. Череп Эпоса, охваченный огнем, вильнул в сторону, и его место занял другой образ. На место демона пришел ангел — хранитель. Перед лицом Киллиан застыл заретушированный инъекцией образ, видоизменившийся в райскую красавицу. Белокурая гурия окатила Сивара задорным смехом и пленила пышностью форм. Огромная,
