Киллиан застыл перед галопанелью и не без удовольствия наблюдал за расправой над выродками. Экран продемонстрировал мемору одну из немногих хаотичных контратак людей Дево. Несколько мужчин использовали груду хлама в одном из коридоров станции, как баррикаду, и начали палить в тварь из нескольких орудий. Монстр приблизился к позиции людей, не обращая внимания на такие мелочи, как потоки когерентного излучения и выстрелы плазмометов, и принялся раскапывать баррикаду, когда двое выродков бросились на него сзади. Полноценным отпором назвать это было сложно, ведь только один из нападавших имел стрелковое оружие. Эта безумная атака больше походила на агонию загнанной в угол крысы. Один из выродков бросился к твари с легким импульсником, а его совсем уж оптимистично настроенный товарищ прыгнул на спину монстра с ножом. Как ни странно, именно атака второго достигла цели. Именно цели, ведь успехом назвать это было сложно. Каннибал — седеющий мужчина в кожаном фартуке, вонзил свой нож в спину монстра и повис на нем, как скалолаз на отвесной стене. Монстр и не думал стряхивать своего наездника, а продолжил крушить все вокруг. Товарищ «скалолаза» угодил в правую пасть твари и был перекушен пополам. Груда хлама разлетелась в стороны, и монстр завершил разгром «ловушки», активно поработав над телами охотников зубами.

Лишь обезглавив последнего каннибала и прожевав его череп, тварь заметила присутствие наездника. Монстр повалился на зад и попытался стряхнуть помеху задней ногой. Киллиан даже улыбнулся, когда увидел, как коротенькая задняя лапа монстра активно бьет по воздуху, пытаясь почесать спину. Исполин наконец — то смог удобно устроиться и достать ногой до лысой спины. Обезумевший от страха выродок так и висел на твари, не в силах отпустить кинжал. Зубы левой пасти, работая с неимоверной скоростью, за несколько секунд превратили «скалолаза» в груду перемолотых останков. Триумфальное шествие монстра по «Гулу» продолжалось. Чернильные глаза, расположенные строго по бокам голов, постоянно выискивали жертву, а крохотные уши на трех лысых макушках были вздернуты, улавливая любые звуки.

Наблюдая за бойней, Сивар понял одну вещь — перемещения монстра не были хаотичными. Тварь периодически останавливалась и втягивала воздух двумя отверстиями в морде, которые заменили ей нос. Она что — то искала. Наблюдая, как существо пробирается внутрь корабля, Киллиан совсем забыл, что он сам на нем же и находится. Вспомнил мемор об этом, когда увидел, что монстр застыл у закрытой двери. Существо разбежалось и ударило в перегородку всеми тремя головами. Дверь в капитанскую рубку вогнулась. Мемор обернулся к двери и начал судорожно перебирать варианты спасения. Галопанели перестала его интересовать. Ужас сменил триумф от смерти выродков. Он бросился к дальнему концу кабинета, в котором находилась ещё одна дверь. Панель ввода моргнула рядами цифр, запрашивая код. Топазец начал набирать первые попавшие комбинации. Панель раз за разом отвергала попытки Сивара. Цифры моргали, сменяя друг друга, словно секунды на таймере обратного отсчета. Скрежет гнущейся перегородки заставил его вжаться в стену. Совсем по — детски он сел и начал загораживать лицо руками, будто это могло спасти его от существа, чьи когти так легко разрывали листы многослойной корабельной брони. Монстр ещё раз разбежался и снёс дверь, словно та была выполнена не из прочнейшего металла, а состояла из гнилых досок.

Трехголовое существо секунду озиралось, переминаясь передними лапами, словно не зная, что делать. Тварь клацнула зубами, перекусив пополам лежавшее рядом со входом тело Мозгуна, и одним прыжком оказалось рядом с Дево. Капитан «Гулу», о существовании которого Сивар совсем забыл, будто дикий зверь, попавший в капкан, пытался отсечь себе руку ножом, который таки смог вытащить из потолочной панели. Он уже начинал пилить себе кость, когда тварь нависла над ним, разинула пасть и одним махом отсекла предводителю каннибалов голову. Центральная морда существа принялась пережёвывать череп Дево, усердно хрустя костями, крайние же чуть было не повздорили, начав набрасываться друг на друга в попытках решить, кому же достанутся самые лакомые кусочки капитана «Гулу». Чавкая и раздирая плоть, они поедали человека, пока от него не осталось и следа.

Киллиан, вжавшись в угол комнаты, наблюдал за расправой над выродком, не в силах двинуться с места. Страх и ужас в его голове невообразимым образом гармонировали с чувством удовлетворения от того, что этот тип именно так закончил свою жизнь. Если бы Киллиан был далеко от этой твари и ее жертвы, он бы даже улыбнулся. Каннибал оказался съеден.

Тварь перешагнула кровавые ошмётки, оставшиеся от Дево, слизала огромным синим языком кровь с пасти и направилась к топазцу. Сивар зажмурился в тот самый момент, когда центральная пасть монстра застыла в десятке сантиметров от его головы.

Он не мог пошевелиться. Всякий раз представляя себе момент смерти, он думал, что ему, как героям фильмов, которые изредка демонстрировали курсантам, дабы их мозги окончательно не изжарились от бесконечной муштры, привидятся все самые важные моменты его жизни: он увидит дом; увидит Топаз с его необыкновенным небом; увидит детство — детство простого отпрыска Выживания, лишённое тепла и мелких радостей, вроде дней рождения и праздников. Но вместо этого был страх, обернувшийся в плащ из пробиравшего до пяток холода. В Лабиринте он не успел понять, не успел подумать, что его ждёт впереди. Адреналин от схватки с оборотнями, вперемешку с болевым шоком, не давал мозгам нормально думать. Он просто не осознавал, что возможно уже больше никогда не откроет глаза. Но сейчас, когда он чувствовал дыхание скалоподобной твари, застывшей от него в считанных сантиметрах, он начал понимать. Тьма и пустота будущего кристаллизовались в мириады осколков льда и кололи его душу. Пронизывали его плоть, заставляя терять власть над телом.

«Неужели вот так бывает? Крошечный центр мироздания, крошечный мир с собственными законами и причудами может в раз перестать существовать? Неужели за этим белковым экзоскелетом не стоит ничего, что достойно существования и после смерти? Неужели крошечная вселенная моего тела и разума рассыплется на составляющие, не оставив после себя и следа?" — Киллиан задавал себе эти вопросы и получал ответы от единственного возможного собеседника. Тьма, прокравшаяся в него из гиперсна, тьма, поселившаяся в его душе с началом путешествия, злобно смеялась внутри его сознания, обдавая холодом. Она продолжала терзать его разум иглами безнадёжности, приговаривая себе под нос:

«Конец… Конец… Конец.»

Ледяные иглы страха и боли, пронизывая тело мемора, выходили наружу и таяли, согретые все ещё бьющимся сердцем. Холодный пот морозил дрожащую спину.

Вывел Киллиана из состояния забвения, заставив прервать панихиду по самому себе, странный звук, доносившийся от монстра, который не спешил приниматься за трапезу. Юноша открыл глаза.