Таэр расслабился, привел внешний вид в надлежащее состояние и принялся ждать окончания путешествия, которое не заставило себя долго ждать.

Станция «Гулу» встретила счастливчиков веселым смехом стюардов, принявшихся будить пассажиров, большая часть которых потеряла сознание во время столь экстремального подъёма «Челленджера» в космос.

— Ну что же вы, господа? Просыпаетесь, дивный новый мир ждёт вас. И каждому из вас здесь уготована поистине выдающаяся роль. Любому и всякому! — После этих слов двое стюардов зашлись в приступе гомерического хохота.

— Простите, любезнейшие, — пожилая дама обратилась к укротившим свой смех сопровождающим, — а когда нас будут кормить? Знаете ли, в моем возрасте не перестало пропускать обеды — каждый из них может оказаться последним.

Женщина игриво подмигнула стюардам, получив в ответ лучезарную улыбку.

— Конечно — конечно. Как только стыковка закончится, все мы попадем на обед, — стюард скривился в улыбке, заставив свои мелкие глазки почти спрятаться за сомкнувшимися веками. Галопанель над входом, через который все присутствующие попали на «Челленджер», загорелась зелёным.

— Стыковка закончилась, все могут выстраиваться на очередь к входу, — стюард, лицо которого было "изуродовано" непропорционально длинным носом, подошёл к женщине, принявшейся отстегивать ремни и, положив руку ей на плечо, сказал:

— Поторопитесь. Раньше встанет в очередь, раньше попадете на трапезу.

Старушка добродушно улыбнулась и встала у входа одной из первых, чтобы встретиться лицом к лицу с обитателями станции, которые уже ждали прибывших с другой стороны. Шлюз отворился, и лица пассажиров резко изменились. Радость и азарт, озарявшие глазах людей, сменились на трепет, моментально мутировавший в своего куда более древнего сородича — первобытный ужас.

Таэру стало почти жаль этих людей. Людей, которые оказались жертвами Миноса и его давнего делового партнера Рэйтора Дево, или попросту выродка Дейва. Флегиец всеми фибрами души чувствовал, как страх, бушевавший внутри пассажиров «Челленджера», готов вырваться наружу посредством крика. Он почти им сочувствовал. Почти… Их отправил на заклание свой собственный правитель, тот, кому они позволяли управлять своим городом, своими судьбами. И без этой, достаточно невинной строки своей биографии, Минос заслуживал быть свергнутым, но его терпели. Терпели эти самые люди. Они принимали его подачки, как несметные блага, и молчали в ожидании удачи. Удачи, которую Минос превратил в цветастую обёртку для смерти. Таэр не мог себе представить ситуации, при которой его сородичи, его братья и сестры стали бы терпеть гнет кого бы то ни было, не говоря о том, чтобы идти на поводу у такого типа, как Минос. Эти люди своим бездействием заслужили ту полноту мрачных мыслей, которая разгоралась в их головах, когда они смотрели на обитателя «Гулу», встречавшего их первым в этом «райском» уголке.

Они смотрели на мужчину, волосы которого уже порядком тронула седина. Одет он был в замызганную майку, темные штаны, явно когда — то входившие в комплект боевого обмундирования, и высокие ботинки. Щербатая улыбка играла на скуластом лице. Был на мужчине ещё один предмет гардероба, который сам по себе мог вызвать насторожённость. Поверх майки на тело обитателя «Гулу» был надет вымазанный чем — то бурым кожаный фартук. Но даже не это вызывало страх прибывших на станцию «счастливчиков». Страх, превратившийся на борту «Челленджера» из какой — то эфемерной субстанции в нечто почти осязаемое. Его вызывало существо, которое встречающий держал на поводке рядом со своей ногой. Существо, которое когда — то было человеком. Мужчина в фартуке потянул строгий ошейник на себя и обратился к своему "питомцу":

— Ну как, Спарки, нравится пополнение?

Существо замахало лысой головой и попыталось подняться с четверенек, на которых стояло. Мужчина лишь легко толкнул его в бок и крикнул:

— Сидеть!

"Питомец" быстро вернулся в свое исконное положение и застыл, ожидая команды хозяина, дав людям изучить свое изуродованное тело. Из одежды оно имело лишь пропитанную испражнениями набедренную повязку. Лишения волос голова увенчана безумными, вечно бегающими глазами, которые изучали замершую толпу. Десятки шрамов и синяков создавали на спине существа затейливый узор, а обрубки ушей и носа постоянно дергались, словно его била вечная дрожь. Довершал истерзанный образ рот, с границ которого хирургически были удалены губы. Рот человека был превращен в постоянно скалящуюся пасть, из которой вырывались звуки похожие на лай.

— Учуял что — то, Спарки? — Мужчина в фартуке посмотрел на существо, а потом перевел взгляд в сторону, куда оно смотрело.

Таэр напрягся — именно на него были обращены две пары безумных глаз. Глаз палача и глаз его жертвы.

— Эл, был кто — то подозрительный на борту? — Мужчина в фартуке подошёл к стюардам, игнорируя взгляды и тихие всхлипы пассажиров «Челленджера», лишь изредка покрикивая на своего «питомца», продолжавшего лаять в сторону, где стоял флегиец.

— Мясник… Сразу к делу? Это ты псине своей доверяешь? У нее же носа нет, как и причиндалов. Он не то что опасность — даже бабу не учует. — Сказал один из членов экипажа «Челленджера».

— У Спарки чуйка на неприятности, так что не надо тут. Бузил кто — нибудь?

Сопровождающий, которого, как выяснилось, звали Эл, подумал секунду и указал на мужчину в золотом. Щеголь, забыв про всю свою брезгливость, жался к Таэру, как к родному. Мясник ловко вытащил из — за пазухи небольшой нож и метнул его щеголю аккурат в шею. Кровь из пробитой сонной артерии начала заливать все вокруг. Бордовые капли взвились в воздух. Это было последней каплей, переполнившей чашу смирения пассажиров. Ужас вырвался из толпы наружу, и люди, как почуявший хищников скот, начали бегать по чреву «Челленджера» в попытках спрятаться.

Таэр решил влиться в массы и принял участие в забеге «скота», мыча под нос дурным голосом что — то неразборчивое. Трое жителей «Гулу» — выродков, как называли каннибалов во всем человеческом космосе — принялись за отлов людей, примеряя на них совсем уж древние, механические наручники. Людей, глаза которых начало захватывать безумие, не хватило на то, чтобы дать отпор вовсю веселившимся «стюардам» и Мяснику со странным существом, чью участь каждый из пассажиров сейчас примерял на себя. Вскоре загнанный «скот» выстроили в шеренгу по двое, оставив неокольцованной лишь одну из пассажирок, на пышных формах которой задержал свой взгляд один из «стюардов».

— Милая, будешь хорошей девочкой, я тебя при себе оставлю, — Эл улыбнулся, мерзко вздернув карикатурно большой нос. Тихо всхлипывающая девушка, услышав эти слова, предприняла попытку пробежать мимо выродков в лоно «Гулу», но тут же была поймана, оказавшись в объятиях прикусившего нижнюю губу Эла. «Стюард» схватил беглянку за волосы и поводок в один из коридоров станции.

— По — плохому хочешь, сука? Будет тебе по — плохому.