В тот раз в Небесном доме госпожа Акади меня, помнится, поразила. Она сказала что-то вроде: «Даже если вы — маг Огня, нужно быть безумцем, чтобы признаться в этом практически чужому человеку, поэтому я и не задаю такого вопроса». И сейчас она вновь показала себя мудрой женщиной, глядящей в суть вещей куда глубже многих.

— Оставим, — кивнул я. — Вполне допускаю, что вы были правы. Но точно так же была права Авелла. С возрастом понимаешь одну непростую вещь: правы могут быть все. И тогда приходится искать другие критерии, чтобы выбрать, кого поддержать. Например, дружба. Или любовь.

Сказав это, я сам себе изумился. Надо же... Со стороны послушать — и не скажешь, что дурак. Правда, что ли, взрослею? Пора бы...

Акади улыбнулась. С ней мы, похоже, друг друга поняли. С Логоамаром тоже установилась некая эмоциональная связь. А вот Дамонт по-прежнему смотрел на меня недобрым взглядом.

— Мне кажется, — сказал он, — что здесь только я один имею смелость назвать вещи своими именами. Полгода я разбирался в ситуации. Поправьте меня, если я ошибаюсь, сэр Мортегар. Это ведь именно вы взрастили Огонь? Вернее, часть Огня.

— Его женскую ипостась, — подтвердил я. — Искорку. Так до сих пор и не понял, было ли это оскорблением или, напротив, поощрением... Над некоторыми вещами лучше слишком глубоко не задумываться: рискуешь пропустить момент, когда нужно ударить мечом.

— То есть, мы потеряли наш мир по вашей вине, — уточнил Дамонт. — Прекрасно.

— А я не вижу здесь своей вины, господин Дамонт. Никто не подошёл ко мне и не спросил: «Пс, парень, не хочешь выносить Искорку?». Не было такого. Меня вырвали из моего мира, а когда я очнулся, Искорка уже была во мне. Допускаю, что вы бы в такой ситуации покончили с собой, как подобает сознательному магу. Но я не был магом, я понятия не имел, что происходит, и хотел жить, вот и всё. Будете меня в этом обвинять? Обвиняйте, мне плевать. А пока подбираете обвинения пообиднее, послушайте вот что. Я прекрасно помню, как дракон убивал Талли, а вы стояли. Вы, и всё ваше Земное воинство. Просто стояли, наложив в штаны. А мы — пытались что-то сделать. Клан Огня, который вы теперь, кажется, вновь готовы записать в изгои. Мы — сражались, пока вы стояли.

Дамонт молчал, и я, переведя дух, заговорил снова:

— Вы ни слова не сказали мне тогда, в Дирне. Нет! Вы сами прибегли к помощи Мелаирима, который за всем этим стоял. Сами, не отпирайтесь! Иначе как бы он выбрался из казематов? И Боргента, путешествующая с ним, совсем не напоминала заложницу, уж извините. А теперь, когда вашу ставку перебили, вы начинаете искать виноватых. Знаете, что? Вы сейчас ничем не лучше меня. Вместо того, чтобы что-то сделать с реальностью, вы ищете причины для ненависти, чтобы окончательно уничтожить всё, что осталось. Такова ваша политика? На этом вы планируете остановиться?

— А какова ваша политика, сэр Мортегар? — сквозь стиснутые зубы спросил Дамонт. — Ваши упрёки звучат интересно ровно до тех пор, пока не потеряешь всё, что имел, без возможности возврата.

— Моя политика? Очень простой вопрос. Я хочу вернуть землю людям.

— А люди там и так прекрасно живут, — усмехнулся Дамонт. — Простолюдинов никто не трогает. Это магам туда путь заказан.

Я помолчал. Сказать сейчас всё, что я понял, в том числе и благодаря визиту в родной мир, было равнозначно тому, чтобы подписать себе смертный приговор. Тем более, что из того, чего я не понял, можно было город построить. Но мне на самом деле и не нужно было знать всего, чтобы поступать правильно. Ум — не самая сильная моя сторона. В отличие от сердца, которое может знать такие вещи, от которых мозг отделяют тысячи лет эволюции.

— Те, кто сейчас на Материке, получат возможность вернуться домой, — выбрал я самую обтекаемую формулировку. — В этом я могу поклясться.

— Блестяще, сэр Мортегар, — засмеялся Дамонт. — У вас есть задатки хорошего политика. Уверенный тон, красивые слова и — ничего конкретного. Ладно, чего вы хотите? Теперь конкретно, у нас время не бесконечно. Мы и так из-за вас задержались дольше всяких приличий.

Я непроизвольно моргнул. Дамонт смотрел на меня с улыбкой, по-прежнему.

— Это... — Я откашлялся. — Это что, была какая-то проверка?

Дамонт пожал плечами:

— Не только вы умеете производить впечатление, сэр Мортегар. Я тоже могу открывать двери пинком и говорить жестокие слова. Да, если угодно, я вас проверял. Глава клана должен уметь держать удар и бить в ответ. Должен, если того требуют обстоятельства, поступать плохо, но — в интересах клана. Вы это умеете, мои поздравления. Не скажу, что это у вас в крови, но вы — умеете. Ваши упрёки справедливы, как и слова о том, что пора забыть прошлое и шагнуть в будущее. Так каким оно будет, это будущее?

***

А вот это был хороший вопрос.

До сих пор мне почти не приходилось действительно принимать решения, способные изменить судьбы множества людей. Битва в Дирне не в счёт, там я, по большей части, просто реагировал на обстоятельства, и к чему это привело — напоминать не нужно. Сейчас же мне предстояло самому создавать обстоятельства, шагать в пустоту. И от этого было страшно. Не за себя — когда мне за себя было страшно? тоже мне, персона, — а за всех остальных.

Но от меня ждали конкретики. Что-то говорить придётся.

— Я планирую победить Огонь.

Главы переглянулись. На этот раз слово взял Логоамар:

— Видите ли сэр Мортегар... Это, конечно, очень красиво звучит. Но я хочу убедиться, что вы действительно понимаете ситуацию. Что значит, «победить Огонь»? Уничтожить? Это уничтожит мир, который стоит на четырёх Стихиях. Пленить? Допускаю. Но теперь у Огня, благодаря вам, есть разум. И сила... Сила Огня велика, как никогда. Он сам — Стихия, понимаете? Он может вложить всего себя в атаку. А мы лишь управляем Стихиями. В неких рамках, определенных Магическим сознанием...

А вот тут я начал врать, говоря правду. Никогда бы не подумал, что такое возможно, но... Но вот я улыбнулся, глядя в глаза Логоамару, и сказал:

— Вы.

— Что «мы»? — переспросил он.

— Вы управляете Стихиями в рамках Магического сознания. А я — маг Пятой Стихии, и я не скован никакими рамками. Пятая Стихия сильнее любой из четырёх отдельно взятых. Знаю, это не вполне корректное высказывание, ведь никто никогда не сталкивал такие материи