— Доброе утро, сэр Мортегар! — сказала Акади, поднимаясь мне навстречу. — Авелла сообщила мне о вашем желании, но я поговорила с госпожой Ниитлис… Она предпочла бы остаться здесь.
Ниитлис? Я искоса посмотрел на мать Натсэ, которая внимательно, не таясь, изучала меня взглядом. Теперь, когда у неё появилось имя, она стала для меня более человеком, чем раньше. И мне это не понравилось.
— Исключено, — сказал я. — Она даже не маг. Смысла нет.
— Я очень постараюсь не путаться у вас под ногами, — тихо сказала Ниитлис.
— А если вас убьют? — Я впервые посмотрел ей в глаза. Прямо, открыто.
Она улыбнулась:
— Значит, я умру.
— А вам это зачем?
— Вы ведь собираетесь спасать мою дочку?
— Спасать… Она, если захочет, сама кого угодно спасёт, — с горечью сказал я.
Почему, ну почему она не поставила в известность меня? Если бы я знал, если бы я мог нести это бремя вместе с ней, мне сейчас странным образом было бы гораздо легче.
— Я долгие годы думала, что Нероемон угробил её. И теперь не хочу больше потерять. Если ей суждено погибнуть — я хочу держать её голову у себя на коленях. Если суждено погибнуть мне — пусть она успеет заглянуть мне в глаза. Это всё, о чём я прошу, сэр Мортегар. Сопливые бредни выжившей из ума старухи. Вы легко сможете от них отмахнуться.
Я молчал минуту, не меньше, постукивая пальцами по затвердевшему от крови краю плаща.
— Как её зовут? — спросил я.
— Кого?
— Натсэ. Вашу дочь. Это ведь не её настоящее имя.
— А разве это имеет значение, сэр Мортегар? — Ниитлис как будто удивилась. — Она прожила с нынешнимименем бо́льшую часть жизни и, должно быть, давно забыла…
— Госпожа Ниитлис, — подала голос Авелла. — Мы очень хотели бы знать.
— Нильтия, — сказала Ниитлис. — Сокращённо — Нильти.
Не знаю, почему мне важно было это услышать. Как будто что-то в глубине души сместилось. И имя Натсэ, ставшее тяжёлым, перегруженным чувством вины, уступило место другому — лёгкому, весёлому. Нильти.
Я понял, что улыбаюсь, только когда заметил улыбку Авеллы. Мы переглянулись, без труда поняв, что чувствуем сейчас одно и то же. Разрушенная было семья начала восстанавливаться в этот самый момент. Что бы Натсэ там ни думала — мы её вернём. И, если понадобится, свяжем.
— Оставайтесь, — кивнул я Ниитлис. — Госпожа Акади, нам нужно, чтобы Асзар вошёл в клан Воздуха. Сможете это устроить?
— Совет решил пока ввести запрет на обращения, — задумчиво сказала Акади. — Идти против совета нам с Денсаоли сейчас очень не с руки… Но есть лазейка. Если господин Асзар согласится заключить брак с госпожой Денсаоли в клане Воздуха…
— Согласится, — уверенно сказал я. — Пусть только попробует не согласиться. Тогда остаётся два Сердца. За Огненным я отправлюсь один, а остальные…
— Вот нет, — перебила меня Авелла. — Вот про «один» — это ты путаешь.
— Авелла…
— Нет, я сказала! — И она топнула ногой. — Хватит уже меня бросать! Что за дурных манер вы нахватались в этом своём мире?!
Глава 51
Впечатлений у Миши было столько, что он даже не заметил смены часовых поясов (дома было утро, а здесь очутился ночью). Ещё один момент, который его не то расстроил, не то порадовал, но явно отличался от «попаданческих» книжек: всем было на него плевать.
Все ходили, разговаривали, предавались уединённым размышлениям, а Мишу — или, как его теперь звали, Моинграна, — никто не замечал. Царила какая-то суета. Планировали то войну, то свадьбу, то ещё что-то непонятное. Голова кру́гом шла.
И ещё меч… Меч, который Мортегар сотворил буквально одной левой.
Ножен не было. Попытка запихать меч за ремень привела к плачевному результату: ремень оказался разрезан практически полностью. Миша успел вовремя остановиться, но тонкой полоски кожи явно надолго не хватит. Скоро придётся выяснять, как в этом мире обстоят дела с ремнями.
— Вас обуяла страсть, господин Моингран?
Перед Мишей, который стоял спиной к подоконнику в столовой, остановилась странная девица, которую здесь звали Огневушкой. Она внимательно, с лёгким удивлением, смотрела на Мишу.
— А это вопрос, или предложение? — спросил он.
— Вопрос… Просто я заметила, что вы разрезали ремень своих штанов.
— Ах, это… Ну, он мне просто надоел.
— Понимаю. Мне тоже иногда надоедает. — Она потеребила свой ошейник и поморщилась.
— Так может, того? — Миша показал ей меч.
— Что вы! — Огневушка отшатнулась от него. — Если вы вернёте меня во власть Стихий, я потеряю всё! Разум, душу, любовь господина Зована…
— Сколько тебе повторять? Нет у нас никакой любви! — крикнул, проходя мимо, мрачный парень лет двадцати, или даже старше. — И хватит пудрить всем мозги про двойную свадьбу! Денсаоли чуть не рехнулась, пытаясь уговорить служителя.
— Но господин Зован, я думала, после всего, что нас связало…
— Нет.
— Но…
— Нет, я сказал!
И он вышел. Миша с Огневушкой проводили его взглядами.
— Странно, — задумчиво сказала Огневушка. — Какой смысл испытывать к кому-то такое сильное чувство, если он не хочет испытывать такого же в ответ?
— Ну, ты же сама себе призвала это чувство, — сказала забежавшая в столовую Авелла; она была в белом платье и на ходу пыталась что-то закрепить в сложной причёске. — Если бы ты сначала спросила нас…
— Госпожа Авелла! Господин Зован ведь ваш брат. Вы не могли бы попросить его любить меня? — Огневушка сложила руки возле груди, будто собиралась молиться.
— Конечно! — с энтузиазмом откликнулась Авелла. — Сейчас.
И убежала вслед за Зованом. Миша покачал головой.
— А тут все долбанутые, или есть пара-тройка нормальных? — осведомился он.
— У нас очень много нормальных! — Огневушка как будто даже обиделась. — Например, господин Асзар, который вот-вот женится на духе Мекиарис, живущем в теле Денсаоли, которая была для него злейшим врагом, а недавно чуть всех нас не убила, когда стала хранительницей.
Миша не нашёлся с ответом. Огневушка, ещё раз покосившись на его штаны, удалилась в сторону кухни. На несколько секунд Миша остался в столовой один, не считая съёжившейся в кресле женщины. Матери Натсэ. Женщина, казалось, изо всех сил пыталась стать незаметной.
— Извините. — Миша улыбнулся. Он знал, что женщины любых возрастов с ним разговаривают охотно, и решил хоть немного развлечь эту несчастную. — А вы, случаем, не знаете, можно ли куда-нибудь
