— По её словам — нет.
— Вот именно, по её словам.
— Ты хочешь сказать, что я разучился видеть правду говорят или лгут? — сощурил глаза Галон, его губы искривились в недоброй усмешке.
Руст опомнился. Его недоверчивый возглас относился к самой ситуации, а не к умению Архиведьмака «читать» людей. Он поднял обе руки перед грудью в извиняющемся жесте. Галон кивнул, принимая извинения.
— Я тебе скажу больше — у неё НЕТ внутреннего резерва. Вообще. Глядя на неё и в неё, никто не поверит, что она обладает стихией. Как она это проделала — я не знаю. Может и заклинание, но никто ничего не заметил. И упадка сил не было. Она скакала как козочка по горам, когда я её вызвал к себе. Вот у Эндиона сил точно не было. Нет, она не забрала резерв у этого зарвавшегося наследника. К тому же его стихия, как и у тебя — огонь. Это был моральный удар.
Руст еще посидел у Галона, но тот неодобрительно поедал его взглядом. Наконец, распрощался и ушел. Да, орешек. Что же не так с этой девочкой?
Эндион из Таверо. Один из наследников одного из Родов его собственного Клана Ночных Волков. Только Галон Краев знал, что его имя — Руст из Марикри — не настоящее. Так он назвался при их первой встрече. Галон оставил это имя за ним и в последующем. Убийцы его Рода так и не найдены. Не убийцы, поправился он, подстрекатель. Он будет Рустом до тех пор пока не найдёт этого оборотня. Малышка Элия из Марикри уже не малышка. Очаровательная молодая ведьма. Как и отец — особого дара она не имеет. Целительство и травы. Недавно вышла замуж и счастлива со своим мужем-волком. Слава Богам, он из Клана Полуденных Волков. И согласился возглавить Род Скалистых Волков после обнаружения убийцы и восстановления в правах Элии. Тогда Род снова оживет. Надо написать ей, спросить как дела. Думая о своей подросшей сестренке он свернул к своему домику, стоящему рядом с лесом. Об этой услуге он попросил Галона. Жить рядом с лесом и подальше от людской толкотни.
***
Ночью меня опять мучили кошмары. Я уже не бегала сломя голову по населенному чудовищами лесу, а ползла по скалам. Это испытание для меня было пострашнее. Никогда не была в горах, наш городок стоял на равнине, даже холмов поблизости не было. Я падала и цеплялась за любой выступ в скалах, руки были все в ссадинах, ногти обломаны. Но я знала, что обязательно должна доползти до пещеры, скрывающейся за сухими ветвями кустарника похожего на шиповник. почти на вершине скалы. Небо над головой окрасилось в свинцовый цвет и готово было разразиться яростным ливнем. Воздух был таким плотным, что его было трудно вдохнуть, хотя, чем ты выше, тем воздух должен быть легче и разряженнее. Над головой со свистом рассекающим пространство пронеслись две тени. Одна из них была уже знакомой мне женщиной, Деяной-охотницей. Что ей понадобилось в горах? Она гневно смотрела куда-то в сторону и кричала на непонятном языке. Второй тенью был знакомый — мне красный дракон. Он кувыркался и хохотал громовым рыком. Затем бросился вниз, схватил меня и потащил. Я сплетала из воздуха тонкую сеть, но она рвалась у меня в руках. А толстые нити я вытаскивать еще не научилась. Когда он швырнул меня на скалы, я с остатками сети полетела прямо в шиповник… И с криком проснулась.
— Славка, Славка, да очнись же. Что с тобой! Боги, Славка, ты холодная как лёд.
— Замёрзла в горах, — стуча зубами произнесла я.
— В каких горах!.. О чем ты говоришь… У нас здесь нет гор, только лес, а ты лежишь в постели, — причитала надо мной побледневшая Зойка.
— Прости, Зойка, кошмар приснился, — я поднялась и побрела мимо неё к тумбочке, налила стакан воды и выпила залпом. Потом вернулась к постели, забралась на неё и, подтянув ноги к груди, уткнулась в колени головой. — Подожди, сейчас все пройдет, — проговорила я на её попытки что-то спросить. Сердце перестало биться с яростью о ребра, как запутавшаяся в сетях птичка. Дыхание восстановилось и я смогла посмотреть на неё. Зойка была испугана больше меня. Я попыталась улыбнуться, мой оскал был пострашнее чем у нее.
— Всё в порядке, Зоя. Со мной всё хорошо. Кошмар приснился. Он иногда меня мучает, одни и те же персонажи, только сюжет пьесы меняется.
Валиарка непонимающе смотрела на меня. Ну да, заговорила непонятными для неё словами.
— Одни и те же существа снятся, только их действия по отношению ко мне меняются. То они за мной гоняются, то со скал сбрасывают.
Зойка села ко мне на кровать и обняла, а я уткнулась носом в её шею. Она приятно пахла. И её тело излучало спокойствие, защиту и доброту. Я вдохнула в себя идущие от неё волны и сама обрела спокойствие.
— Спасибо тебе, Зоинька, уже все в порядке. Я совсем проснулась, наступает новый день и придут новые радости.
— Ты иногда так странно говоришь, но мне нравится. В твоих словах всегда есть добро, — засмеялась она.
— Ты умеешь чувствовать эмоции?
— Да. Я чувствую, когда боятся или страдают, есть в человеке добро или зло. Можно сказать что это мой второй дар. В тебе есть добро, но оно какое-то странное, как будто с… шипами, — добавила она, подумав.
— Добро должно быть с кулаками, — вспомнила я изречение из моего мира.
— Добро не может быть с кулаками! Добро — оно… добро.
— Добро должно уметь защищать себя, противостоять злу, чтобы победить его, — улыбнулась я ей. — Иначе оно очень мало проживет.
— Интересная мысль. Я её обдумаю. Ты будешь спать дальше?
Я посмотрела на часы. Почти шесть. Смысла снова засыпать не видела, через час — подниматься под кудахтанье Пети.
— Нет, я пойду на воздух, освежусь. Думаю, мне это пойдет на пользу.
Я сходила принять душ, переоделась сразу в тренировочные брючки и пошла к небольшому лесу рядом с тренировочным полем. На краю его росла взрослая береза, она сразу приглянулась мне, когда знакомилась со школой. К ней я и пошла.
— Здравствуй, береза-красавица, белолицая девица, хочешь я тебе песню спою? А ты передай Борвесу привет от меня, расскажи, что я здесь живу, подругу встретила, учусь, — говорила я ей тихонько, поглаживая шелковистый ствол.
Берёза моя, берёзонька,
Берёза моя белая,
Берёза кудрявая!
Стоишь ты, берёзонька,
Около лесинушки;
На тебе, берёзонька,
Листья зелёные;
Под тобой, берёзонька,
Трава шёлковая;
Близ тебя, берёзонька,
Красны девушки венки плетут.
Я обнимала ствол и чувствовала мягкие горьковатые листья на своих щеках, которые стирали мои
