Агата не смогла скрыть своего разочарования.

– И никто не попытался их хоть-сколько-нибудь развить? – Она вложила в исчисление диаграмм десять лет своей жизни, а научное сообщество просто отпихнуло ее работу в сторону?

– Дело вовсе не в том, что никто не пытался, – заверила ее Лила. – И тебе не стоит принимать это на свой счет. Ни качество твоей работы, ни реакция на нее здесь ни при чем. Проблема гораздо масштабнее.

Агата успокоилась, но по-прежнему была сбита с толку.

– Какая проблема?

– Мы все зашли в тупик, – с грустью ответила Лила. – Химики, биологи, астрономы, инженеры. После запуска новой системы во всей горе не появилось ни одной новой идеи.

– Вы имеете в виду, что никто не пересылал новые идеи в прошлое? – То же самое предсказывала и сама Агата, но ведь подобная самоцензура едва ли бы стала для кого-то сюрпризом.

– О, в сообщениях действительно не было никаких инновационных идей, – подтвердила Лила. – Но то же самое касается и самой работы.

– Я не понимаю, – призналась Агата.

– Если бы люди продолжали создавать новое, идеи бы так или иначе просочились в прошлое. Я знаю, ты верила, что они сумеют удержать тимпан на замке, и жизнь будет идти своим чередом. Но этот черед нарушился. С момента запуска системы новых идей так и не появилось – потому что в противном случае мы бы узнали о них еще до того, как смогли бы над ними задуматься. Барьеры на пути информационных потоков стали настолько пористыми, что градиент знаний практически сгладился – прошлое содержит в себе все то, что содержится в будущем…, а значит, и будущее не содержит в себе ничего нового, помимо прошлого.

Агата была потрясена. Если Лила была права, то новая система передачи сообщений свела на нет саму цель, ради которой и была создана Бесподобная. Каждое из предшествующих поколений раздвигало горизонты познания в той или иной области. А чем будет знаменито ее поколение? Тем, что сделало невозможным получение новых знаний.

Она медленно вынырнула из своих зловещих фантазий. Потеря трех лет повергала в шок, но в конечном счете такая катастрофа стала бы своим собственным камнем преткновения.

– И как долго все это будет продолжаться? – спросила она.

– Еще около дюжины черед.

Стало быть, пять черед после возвращения Геодезиста.

– Я удивлена, что люди ждали так долго. – Гипотеза автоцензуры предсказывала отсутствие новостей о будущих инновациях – однако новости об их отсутствии можно было передать в прошлое сразу же, как только угроза стала очевидной. – Полагаю, решающим фактором стала надпись, которую мы обнаружили на Эсилио? – предположила Агата. – Систему вряд ли могли отключить до того, как Геодезист вернулся с этим открытием, если именно в нем кроется главная причина, по которой избиратели поменяли свое решение.

– Отключение системы никак не связано с голосованием, – произнесла Лила.

Агата не могла понять, почему эти слова были сказаны таким мрачным тоном. Она вытерпела три обескураживающих года, но вскоре темным временам настанет конец. – Значит, Совет планирует действовать в одностороннем порядке?

– Нет никакого голосования, никаких планов, никаких объяснений, – ответила Лила. – Мы знаем лишь то, что спустя дюжину черед поток сообщений прекратится. И в последних сообщениях нет никаких намеков на то, что могло бы послужить этому причиной.

– Данные просто обрываются? – Агата отвела взгляд от консоли; выражение на лице Тарквинии было таким же мрачным, как и голос Лилы.

– Да.

– Значит, произошел какой-то сбой, – решила Агата. Все эти зловещие мысли казались ей чем-то несерьезным; она собственными глазами видела доказательство того, что Бесподобная целой и невредимой доживет до самого дня воссоединения.

– Нет, – категорически заявила Лила. – Мы расширили изначальные планы и построили дополнительные каналы. Все они работают независимо друг от друга, поэтому вероятность одновременного сбоя крайне мала.

Агата силилась разобраться в логике происходящего.

– Вам пришлось построить второй канал, несмотря на то, что первый уже дал вам понять, что это не поможет…, так как узнать об этом в противном случае вы бы просто не смогли. Но зачем было строить третий?

– Мы построили целую дюжину каналов. – Лила мрачно прожужжала, изумленная ее словами. – Ты забываешь, насколько параноидальны наши Советники. Они не поверили, что были честны друг с другом по поводу этого происшествия, поэтому процесс продолжался до тех пор, пока у каждого из них не появился собственный канал передачи – за монтаж и эксплуатацию которого отвечали лично отобранные ими люди.

На мгновение Агату отвлекла мысль о Рамиро, который трясущейся рукой прикрывал тимпан, пытаясь сдержать свою радость.

– Так что в итоге? – спросила она. – Если оставить в стороне нашу собственную паранойю и предположить, что по, крайней мере, один из Советников, сумевших раскрыть правду, не стал бы держать нас в неведении.

– С каждым каналом история повторяется без изменений, – ответила Лила. – В одно и то же время все потоки данных прерываются, и в сообщениях, полученных при работающей системе, нет никаких указаний на причину отключения.