— Я перестал следовать за Обсидианой в тот день, потому что переживал, что она может почувствовать, кем я был под маскировкой. Деметрий всегда мог почувствовать, а если бы она обнаружила меня, то тогда бы поняла, кто ты. А вот почему я не рассказал тебе о ней, так это потому, что она ничего для меня не значит. Все время, что мы были вместе, она, как и все остальные, врала мне.

— О чем?

«О твоей предполагаемой судьбе?» — подумала я, но не сказала этого вслух.

Он окинул меня оценивающим взглядом.

— Томас рассказывал тебе, каково мне было в областях перед тем, как я покинул их.

— Девочки, золото, власть, лесть… — Я выдавила из себя еще один неискренний смешок. — Основная фантазия гедониста[23].

— Он не рассказал тебе, почему прежде я ненавидел архонов. Мое самое раннее воспоминание о них — это то, как они пытаются убить нас с мамой.

— Что? — выдохнула я.

Уголки его губ приподнялись в улыбке.

— Потомки Иуды являются угрозой для архонов, так что устранение линии ликвидирует эту угрозу. На протяжении всей истории демоны пытались сделать то же самое с потомками Давида. Несколько раз им почти это удалось, последним разом был Холокост.

— Я еврейка? — Это должно было дойти до меня раньше.

— Возможно. Линия Давида начиналась именно так, но за тысячи лет убеждения менялись, даже если родословная нет.

— Вернемся к архонам, пытавшимся убить тебя, — сказала я, обрабатывая мысль для будущих размышлений.

Прекрасные черты ужесточились.

— Всю жизнь меня мучают ночные кошмары, что меня и мою маму преследуют в туннелях. Моя мама сказала, что, я вспоминал события пятилетнего возраста. Деметрий спас нас от архонов, пытавшихся прервать линию Иуды. Меня вырастили с верой, что единственным безопасным местом были области. Так как демоны давали нам все, чего мы хотели, прошло много времени прежде, чем я попросился увидеть мир, из которого мы пришли.

— Но, когда увидел, как ты мог вернуться назад? — озвучила я свою мысль. — Ты же видел, какими зловещими были области демонов.

Его челюсти снова сжались.

— Они продумали это, поэтому скрывали наиболее безобразные стороны так долго, как могли. После того как я их обнаружил, они повели меня по местам, которые в человеческом мире выглядели точно так же. Например, Дарфур, где сотни тысяч людей были вырезаны, в то время как весь мир пожимал плечами. Или Южно-Африканские алмазные копи, где рабочие пашут до смерти, или страны с нелегальной торговлей людьми, или, конечно же, фабрики с принудительным детским трудом. — Он вздохнул с горечью. — После увиденного стало проще поверить в то, чему меня учили демоны, что единственная разница между ними и людьми — это большее количество возможностей.

— Чушь собачья, — тут же сказала я. — Да, зверства существуют и здесь, но также существуют и люди, пытающиеся бороться с ними. На каждый пример ты можешь найти тысячи людей, помогающих другим даже с другого конца света.

Выражение лица Адриана смягчилось.

— Знаю. Когда я тайком начал выбираться, чтобы исследовать все самостоятельно, то тоже это увидел. Впервые наткнувшись на детей на площадке, я наблюдал за ними часами. — Короткая улыбка. — Кто-то вызвал копов, но и это произвело впечатление. Чужаки пришли на защиту детей других чужаков. Я такого раньше не видел и впервые понял, во что превратился. Я стал монстром.

— Ты поэтому ушел? — мягко спросила я.

Он бросил на меня измученный взгляд.

— Тогда и началась моя наркотическая зависимость. Я не мог уйти, потому что боялся, что демоны начнут мстить моей матери, а она сказала, что никогда не уйдет, пока за нами охотятся архоны. Вместо этого сбегал с помощью любых изменяющих сознание веществ, какие мог найти. То, что я нюхал, вкалывал в вену и выкуривал, конечно же, не хватало для того, чтобы забыть все, что я натворил. Думаю, моя родословная удержала меня от передозировки, но из того, что Деметрий сказал на прошлой неделе, это мог быть и он. Хотя я хотел умереть. Вот почему и продолжал тайно выбираться из областей, надеясь, что архоны меня найдут. Однажды ночью мое желание сбылось.

— И что же случилось?

Его губы сжались в тонкую линию.

— Меня рвало в переулке за баром, когда вокруг неожиданно вспыхнул свет. Ты видела, каков Зак, когда показывает свою истинную сущность, так что я знал, кем он был. Он сказал: «Если ты готов, пойдем со мной». Я знал, что он имел в виду: «Готов умереть», — поэтому пошел. Тем не менее, он меня не убил. Он отвел меня в старые Шанхайские туннели в Портленде.

— Почему?

Выражение его лица стало мучительным.

— Мой сон всегда был одним и тем же: мама и я бежали через туннели, пытаясь скрыться от монстров. Она кричала на них, прося оставить меня в покое, а я был таким уставшим, но продолжал двигаться, потому что она была в ужасе. Мы почти вышли, когда черное облако поглотило ее. В то же время выход стал ослепительно ярким, и голос сказал мне продолжать бежать. Затем моя мама появилась из облака, взяла меня на руки, и вот тогда я просыпался.

Он остановился, уголки его губ опустились вниз.

— В ту ночь в тех же туннелях Зак показал мне, что произошло на самом деле.

Я видела, на что способен Деметрий, и после этого почти догадалась. Но все же мне было по-прежнему больно слышать слова Адриана.

— То, что вышло из темноты в тот день, не было моей мамой, это был Деметрий. Он убил ее и использовал внешний вид, чтобы обманом заставить меня остаться в областях. И в это время лепил из меня того, кто ненавидел архонов так же сильно, как и демоны. Я не задавался вопросом, почему никогда не видел маму и Деметрия в одной комнате, и все подыгрывали, делая вид, что он — моя мать, но они знали, что она мертва. И встретив последнего из потомков Давида, я без колебаний хотел исполнить свою судьбу и предать его, — Он встретился со мной взглядом. — Или, как выяснилось, ее.

Мое горло сжалось от непролитых слез, от того, как беспощадно тогда манипулировали Адрианом, и от боли, которую он до сих пор носил с собой. Неудивительно, что он отреагировал с ужасом, когда Зак сказал ему, кем я являюсь. Я была судьбой, к которой его готовили, а затем взбунтовался против существ, которые вырастили его.

Что ж, я не верила в судьбу. Судьба не может предопределить свободную волю, и то, что предки Адриана были предателями, вовсе не значит, что он обречен стать таким же. У него было уже несколько возможностей сдать меня демонам, но вместо этого он сражался с ними со всей той силой, которая, как