Шагая к своему столу, не могла удержаться от ощущения, как невероятно мне повезло, что я смогла устроиться в штаб кампании Каллагана. Это была не просто удача, что я нашла такую работу в двадцать семь лет, кроме прочего это был большой профессиональный и личный шаг вперед. Первые два года после окончания колледжа я проработала личным ассистентом члена палаты представителей Уолтера Грегсона. И если день я проводила с Уолтом-старшим, то ночами была занята с его сыном, Уолтом-младшим. Так что можно сказать, что эта работа досталась мне через протекцию.

Мы с Уолтом познакомились на последнем году в Дьюке (примеч. — частный исследовательский университет в Дареме, Северная Каролина), где специализировались в политических науках и через полгода начали жить вместе. После выпуска, мы переехали в квартиру в Джорджтауне. Когда я начала работать на его отца, Уолт получил работу в лоббирующей компании.

Все было идеально и, казалось, шло к идеальному свадебному финалу. Оглядываясь назад, понимаю, какой наивной была, когда проводила ночи в одиночестве. Уолт уверял меня, что задержки на работе — это вина его начальства. Он был новеньким и ему нужно было зарабатывать репутацию, что означало начинать работу на рассвете.

Правда же состояла в том, что Уолт пал жертвой того, что я обычно называю вашингтонским проклятьем члена. В самом воздухе округа Колумбия было что-то такое, отчего он словно пропитан духом нарциссизма и завышенной самооценки. Даже человек с твердыми убеждениями никогда не думавший засмотреться налево, мог перейти на темную сторону. Их словно засасывало в Бермудский треугольник с кисками.

Уолт не просто засмотрелся, его член попал прямиком в одну из офисных стажерок. Я имела «удовольствие» обнаружить их однажды вечером, когда решила устроить ему сюрприз и принести его любимую тайскую еду на вынос. Вместо того, чтобы надрываться за компьютером, он шпилил стажерку, перегнув ее через свой стол.

Он бежал за мной до самого лифта, с полуэрегированым членом наперевес, умоляя не уходить. Он завел ту же песню, что и все мужики, которых поймали на горячем. Уолт обещал, что это никогда больше не повторится, что это был просто секс, что он любит меня и никогда не хотел причинить мне боль. Он даже поднял ставки, предложив посетить терапию и добиться перевода стажерки в другой офис.

Но в глубине души я знала, что никогда не смогу ему снова доверять, поэтому мы расстались. Как я поняла позднее, расставание с Уолтом-младшим автоматически означало расставание и с его отцом. Меня выставили на следующий же день без лишних церемоний, и под этим я подразумеваю охранника, встретившего меня у входа с коробкой моих вещей и сообщившего, что я здесь больше не работаю. Очевидно, плохие новости быстро просочились от сына к отцу. Что за ублюдки.

Следующие несколько дней я была безработной и бездомной. Конечно, я могла бы, прижав хвост, уехать к родителям в Северную Каролину, но для этого была слишком независимой. Мой сильный характер был одновременно благословением и проклятьем для моих родителей. Это они научили меня быть упертой и твердо стоять на ногах. Когда они были миссионерами в Центральной Америке, мои брат, сестра и я научились быть напористыми и находчивыми, но мне кажется, сейчас они бы хотели, чтобы я стала менее независимой и самодостаточной. Например, нашла бы работу поближе к дому, вышла замуж за какого-нибудь молодого священника из их церкви, как это сделала Эми, моя старшая сестра.

Вместо этого, я осталась со старшим братом в Арлингтоне до тех пор, пока не нашла работу в штабе Каллагана. Через несколько месяцев моей зарплаты хватило на то, чтобы перебраться в чересчур дорогую и столь же чересчур дерьмовую однокомнатную квартиру в городе — ту самую, из которой я неслась как безумная, опаздывая этим утром.

Улучив свободную минутку, вытащила из стола супер-клей. Разложив на столе материалы, почувствовала себя хирургом перед операцией. Спасение нежно любимых и таких нужных туфель было важным делом.

— Ты нужен мне, Чу. В тебе еще теплится жизнь, приятель, — уговаривала я.

Положив ладонь на пятку туфли, я прищурилась.

— Твой каблук исцелен, Чу! — изобразив проповедника на телевидении, торжественно провозгласила я.

— Мисс Монро?

Я подскочила на месте и подняла голову от туфли, чтобы увидеть Бернарда Джорджа, главу кампании. Моего босса. Очень важную шишку.

— Да, сэр? — с трудом сглотнув, пропищала я.

— Можно Вас на пару слов?

Ох, черт, черт, чеееееерт! Никто не подходил к мистеру Джорджу «на пару слов». Сначала нужно пройти через три инстанции, просто чтобы помахать ему рукой. У его роскошного офиса с видом на Потомак было больше охраны, чем на досмотре в аэропорту. Это был плохой знак.

— Да, сэр, конечно, — я заставила себя выдавить улыбку.

Надев свою покалеченную обувь, кривой походкой направилась за мистером Джорджем. Испорченные Чу, казалось, были предвестником моего скорого ухода из кампании, и мой подбородок дрожал, пока я пыталась справиться с неминуемой угрозой. После увольнения отсюда дороги назад не будет, у сотрудников политического аппарата долгая память, если это касалось тех, кто облажался. Через четыре года появится новый кандидат, но тебя всегда будет преследовать слава неудачника, словно библейский знак зверя на лбу (примеч. — Знак зверя — это число 666, или имя зверя с семью головами и десятью рогами, Откровение 13).

Вместо того чтобы отвести меня в свой офис, мистер Джордж придержал для меня стеклянную входную дверь. Я прикусила губу, чтобы не расплакаться. Мне даже не полагался визит вежливости в его офис. Возможно, прямо сейчас кто-то расчищал место на моем столе. Похоже, повторяется та же история, что и в штабе Грегсона. Учитывая, как надирала всем задницы на работе, я не могла не удивиться, чем именно так обидела мистера Джорджа.

Он удостоил меня натянутой улыбки, пока мы шли к лифту. Вниз мы спускались в неуютном молчании. Спустившись на первый этаж, направились к черному ходу. Боже, какой позор… Вместо того, чтобы отдаться порыву устроить истерику, я распрямила плечи и подняла голову. Позже у меня будет время, чтобы развалиться на части, а сейчас нужно сохранить лицо.

Снаружи меня ослепило солнце, и когда глаза привыкли, я с сомнением бросила взгляд на мистера Джорджа, стоявшего перед лимузином.

— Ух ты, вы, парни, даже увольняете стильно, да? — заметила я.

— Прошу прощения? — темные с сединой брови мистера Джорджа поднялись наверх.

— Вы же увольняете меня, так?

Мужчина усмехнулся.

— Конечно же, нет. Вы одна из лучших координаторов волонтерской службы, что я видел за все годы управления кампанией.

Внезапно я почувствовала стыд за свою реакцию: моментальное переключение на параноидальные умозаключения было одной из худших черт