Не то чтобы у нас было какое-то будущее. Мне было плевать на слова Белоха — мы сделали то, что он приказал, и не было причин делать это снова.
Никаких причин, кроме странного желания, которое наполняло моё тело. Я снова хотела его. Это было полнейшим безумием — я не хотела секса, мне он не нравился, даже когда я была влюблена. Так почему же мои руки дрожали, когда я думала о том, чтобы прикоснуться к нему? Я подумала о том, как наши тела соединяются, об ощущениях, когда он скользит во мне, и мне захотелось почувствовать это снова.
Я попыталась запереть дверь в ванную, но она, конечно же, оказалась без замка, и я ударила кулаком по дереву, а затем прислонилась к двери лбом. Мне хотелось закричать от ярости и отчаяния, но это не помогло бы. Я отбросила простыню, больше не заботясь о том, наблюдает ли за мной какой-нибудь древний извращенец, и шагнула в душ. Мои бёдра были липкими, мышцы болели, а рот был мягким и чувствительным от его губ. Я прислонилась к мраморной стене и позволила горячей воде обрушиться на меня, смывая всё прочь.
Я вытерлась и снова схватила простыню, прежде чем открыть дверь. Моя спальня была пуста, постель застелена свежими простынями, а на кровати лежала свернутая новая одежда. Интересно, кого я должна благодарить за это? Я не могла представить себе Азазеля, застилающим постель, но я не чувствовала никого другого в доме.
И тут я вспомнила о камерах, которые определённо были в этой комнате. Я быстро оделась, сопротивляясь ребяческому порыву показать им средний палец. Я сопротивлялась, потому что не знала, где находятся камеры.
Когда я спустилась вниз, Азазеля нигде не было видно. Я надеялась, что от вчерашнего плотного ужина останется что-нибудь съедобное, но, к моему удивлению, там была свежая, тёплая еда, включая горячий кофе. Всё, что я могла пожелать.
Я могла бы пожелать, чтобы мой аппетит исчез вместе с событиями последних двенадцати часов, но вместо этого я была ужасно голодна. Я быстро справилась с едой, и сидела, закинув ноги на ближайший стул, наслаждаясь второй чашкой кофе и миндальным круассаном, когда вошёл Азазель.
Я посмотрела на него, стараясь не представлять его голым, выражение его лица, когда я схватила его за плечи и стала двигаться на нём...
— Там еда, — сказала я без всякой надобности.
— Я уже поел.
"Ну конечно", — подумала я, безосновательно рассердившись. В этот момент, вероятно, всё сделанное или сказанное им раздражало бы меня. День клонился к вечеру, и небо за окном темнело. Казалось, надвигается буря.
— Что за пророчество?
Я не собиралась спрашивать его, не собиралась говорить ничего такого, что потребовало бы от него ответа. Он сделал бы то же, что и всегда: проигнорировал бы мои вопросы, дал бы односложные ответы.
— Неважно, — поспешно добавила я. — Не знаю, зачем я заморачиваюсь.
Он подошёл, взял стул, на который я закинула ноги и, вытащив его из-под меня, сел рядом.
— Пророчество взято из одного из древних свитков, найденных в Кумране. Более известных как Свитки Мёртвого моря.
Меня быстрее шокировало то, что он ответил, а не сам ответ.
— Это сказки и мифология, не более того. Написана сумасшедшими, обманутыми стариками.
— Ты будешь удивлена, — сказал он. — Половина из этого чепуха. Всё остальное слишком близко к истине.
— Значит, вероятность того, что это пророчество сбудется, составляет пятьдесят процентов. Так?
— Это не имеет значения. Так случилось, что это как раз те пятьдесят процентов, которые не соответствуют действительности.
— Тогда почему это так важно для тебя?
Он поджал губы. Я вспомнила прикосновение его губ к моим губам, и мне захотелось закрыть глаза и сократить небольшое расстояние, разделявшее нас. Я осталась на месте.
— Пророчество гласит, что Лилит, в конце концов, выйдет замуж за Асмодея, царя демонов, и они будут править в аду.
Ладно, подумала я, потянувшись за кофе. Оно уже остыло, но мне нужно было потянуть время. Я сглотнула и посмотрела на него.
— Абсурд, — согласилась я. — Учитывая, что я не тот мифический демон, за которого ты меня принимаешь. Это не имеет ко мне никакого отношения. Но даже если бы это было правдой, почему это проблема для тебя? Ты же всё равно считаешь, что моё место в аду. С таким же успехом можно и править им.
— Ада не существует. Я уже говорил тебе об этом.
— Ты думаешь, я приму твоё слово как Евангелие?
— Если уж на то пошло, я никогда не лгу. Я на это не способен.
— Это часть так называемых ангельских штучек?
— Да.
— А ты — ангел, — я всё ещё считала это столь же абсурдным, как и мысль о том, что я демон. — Тогда почему тебя волнует пророчество? Почему тебя волнует, за кого я выйду замуж?
Это была нелепая, обнадёживающая мысль, но я не могла представить, почему ещё пророчество беспокоило его.
— Конечно, мне всё равно, за кого ты выйдешь замуж. Если только это не я. Меня называют многими именами в свитках и писаниях. Азазель, Астарот, Азаэль... и Асмодей.
На пару минут я одеревенела. А потом я ничего не смогла с собой поделать. Я рассмеялась.
— Не говори глупостей. Я не выйду за тебя замуж.
— Нет. Я намерен в этом убедиться.
Почему это было так больно? Я определённо не хотела выходить за него замуж. Я понятия не имела, что может повлечь за собой брак с ангелом, но мне казалось, что это не очень приятно. И я ни за что на свете не дам ему такой власти надо мной. Он и так уже слишком много получил.
Я всё ещё хотела дать ему отпор, заставить его почувствовать боль, которую чувствовала я, нелогичную, иррациональную боль, и у меня было одно оружие.
— Кто такая Сара?
Наверное, мне показалось, что он вздрогнул, настолько быстрым было это движение. Но он не избегал моего взгляда.
— Моя жена, — сказал он. — Она умерла семь лет назад. И я не заменю её тобой.
Он наблюдал за мной. Всегда наблюдает за мной своими свирепыми голубыми глазами в тусклом, пустом окружении.
Мне хотелось ненавидеть её. Я хотела, чтобы гнев наполнил меня
