— На меня напали, — выпалила я.

— Напали? — спросил он, побледнев.

Я кивнула.

— Я вышла с работы, и парень ударил меня ножом. Он был в капюшоне, так что я не видела лица... Его не поймали, но полиция расследует дело, считая, что нападение могло быть спланировано.

— Ударил ножом? — Он запнулся и неуверенно протянул ко мне руки.

Я отпрянула от его прикосновения и застыла.

— Когда? — прошептал он.

— Несколько недель назад.

— Несколько недель назад? Разве ты не должна быть дома и выздоравливать?

— Мне нужно было увидеть тебя.

— Что за срочность...

— Полиция спрашивала, есть ли кто-то, кто имеет на меня зуб.

Осознание настигло отца как удар в живот. Он упал в кресло и с ужасом уставился на меня.

— Ты думаешь, я с этим как-то связан?

Я подавила чувство вины, вызванное его реакцией.

— Нет. Но в какой-то момент подумала. Я задавала себе вопрос, что мое появление сделало с мамой и вашими отношениями? На мгновение я подумала о мужчине, который смог оставить умирающую женщину, и задалась вопросом, не спровоцируют ли его обвинения незаконнорожденной дочери на необдуманные поступки?

— Это...

— Притянуто за уши, знаю. — Я вздохнула и устало опустилась на диван. — Но все эти недели, лежа в постели, я не могла выбросить из головы эту мысль. Я была под защитой и уходом в квартире друга, боялась того, что снаружи, но еще больше боялась, как сильно я запуталась в отношении тебя. Поэтому нам необходимо было увидеться.

Между нами повисло молчание.

Наконец, отец прокашлялся. Голос звучал слабо.

— Я не такой монстр, каким ты меня представляешь.

— Нет? — Слезы обожгли глаза. — Как ты мог бросить женщину с маленьким мальчиком на руках... Как ты мог оставить ее умирать? Я бы так не смогла. Не смогла жить в согласии с собой все эти годы.

Его глаза блестели от слез, и я удивилась, что он не отводит взгляд. Когда врал, был неправ или увиливал, отец имел привычку смотреть куда угодно, только не в глаза.

— Я не подозревал, что имею какой-то пунктик отрицания, Лекси. Я справился, потому что просто выключил его. Я не позволял себе думать о ней как об энергичной женщине, которой она была. Запутавшейся, одинокой, красивой женщине, любившей своего ребенка больше жизни. Но, как и я, она была слабой и временами эгоистичной. Прошло много лет, прежде чем я начал терзаться этим. Я не знаю, что произошло, но оправдания, которые сам себе придумал, превращаются в дым, стоит их произнести. Я постоянно видел ее лицо. Вот тогда и сорвался, рассказав все вам с матерью.

— Значит, ты раскаиваешься? Этого недостаточно, чтобы извиниться перед человеком, который потерял родителей с разницей всего в несколько месяцев?

Отец отвел взгляд и впился пальцами в кресло.

— Извиниться? Какие к черту извинения я могу сейчас ему озвучить? Ни одно не будет ничего значить. Я позволил женщине умереть, потому что был напуган и слаб. — Он вновь посмотрел на меня. — Тебе придется смириться с тем, кто я есть. Мне пришлось это сделать. Я неидеальный. Далек от идеала. И всегда таким буду. Я слабый человек, потому что меня долгое время баловали.

С моего подбородка закапали слезы.

— Скажи мне только одно. Ты любил мою маму? Меня?

Он скривил губы.

— Да… Просто... я не создан для семейной жизни. Не могу быть хорошим мужем и отцом.

Печальная, ужасная, но правда. Нет никакого волшебного разрешения проблемы. У меня не появится отец, который станет заботиться обо мне, когда это необходимо, чья безусловная любовь перекроет горечь от чужой неприязни, который будет любить меня сильнее себя.

Мой отец никогда не станет таким.

Тем не менее, немного радовало, что с нашего последнего разговора семь лет назад он изменился. Он начал заниматься самоанализом, чего раньше не наблюдалось, по крайней мере, теперь я хотя бы знала, что он осознает свои недостатки. Но этого недостаточно, чтобы унять боль и дать мне отца, или вернуть Кейну семью.

Интересно, исчезнет ли когда-нибудь эта пустота внутри, или мне просто придется к ней привыкнуть и надеяться, что однажды появится человек и заполнит ее своей любовью и даст мне то, чего так не хватало.

— Может, заварить тебе чай? Кофе? — внезапно спросил отец.

Чувствуя усилившуюся боль в животе, я кивнула.

— Чай, пожалуйста. И стакан воды. Нужно выпить «Перкосет».

Каким-то образом он удержался от осуждающего взгляда, поняв, что родительские нравоучения в его исполнении не приветствуются.

Он исчез за закрывшейся дверью кухни. Накатила усталость, наверное, от избытка адреналина. Я пошарила в сумке в поисках телефона. Нахмурилась, взглянув на экран и обнаружив десять пропущенных вызовов от Кейна. Он не видел записку?

Я вздохнула, еще больше устав от мысли, что придется бороться с его упрямством. Человек был бы предельно рад попрощаться со мной, пока я выздоравливала у него дома! Идиот. Я бросила телефон обратно в сумку и плюхнулась на диван.

Грохот и последовавший тяжелый удар заставили меня подскочить.

— Пап? Ты в порядке?

Ничего. Сердце ускорило ритм.

— Пап? — я повторила громче и осторожно встала, чтобы не потревожить рану. — Пап, все хорошо?

Я подошла к кухне и толкнула дверь, замерев при виде отца, растянувшегося на полу. Бросилась к нему, но тут же меня дернуло назад к теплой груди крепкого тела. Сильные руки сомкнулись вокруг меня. Перед глазами сверкнула сталь.

По венам пронеслись ужас и адреналин, заставив без раздумий изо всех сил рвануться назад, впечатывая нападавшего в шкаф за спиной. Раздался мужской возглас боли, и хватка ослабла достаточно, чтобы я смогла вырваться.

Я бросилась в гостиную, но поскользнулась на полу. Буквально влетев в комнату, смогла удержаться за край стола. Рамки с фотографиями свалились на любимую мамину вазу, и я услышала звон разбившегося стекла. Бегом кинулась к выходу, но в нескольких шагах от входной двери взлетела в воздух.

Меня за волосы оттащили назад, из глаз брызнули слезы. Я брыкнулась, пытаясь высвободиться и крича от сильной боли, но слишком поздно, нападавший сомкнул руки на талии.

Каждая капля страха, который ощущала на протяжении последних недель, из чего-то холодного обернулась кипящей яростью. Я возмущенно закричала и, взмахнув рукой, резко двинула локтем назад и вверх. С удовлетворением услышала вопль и снова бросилась к двери.

Этого оказалось недостаточно. Он вцепился в мою кофту и дернул назад. Я кричала и пиналась, работала локтями, но он уворачивался и, наконец, пересилив, повалил меня на пол.

Я потрясенно замерла, когда увидела перед собой лицо в капюшоне. Жестокие темные глаза