Но сейчас я чувствовала лишь злость и знала, что она вызвана нападением, которое привело меня в ужас. Я ощущала себя жертвой и ненавидела это чувство. Оно проникало в каждый аспект моей жизни, и я словно бы предавала себя, борясь за Кейна, когда он так сопротивлялся.

***

— Если я вскоре не выйду из этой комнаты, то закричу.

Эффи бросила на меня предупреждающий взгляд.

— Кричи, и я больше не испеку тебе ни пирожка.

— Ну и хорошо. Я и так уже становлюсь толстой.

— Пфф. — Она оглядела меня. — Ты ешь как птичка с того момента, как сюда попала. Единственная причина, почему ты не исчезла у меня на глазах — это мои пирожки.

— Эффи, — прохныкала я как ребенок, — мне нужен свежий воздух. По крайней мере, позволь выйти на балкон.

Честно говоря, я просидела взаперти в комнате для гостей всю последнюю неделю. Эффи слонялась по квартире, пока Кейн был на работе. Я ценила ее помощь больше, чем могла выразить словами. Она находилась здесь, чтобы удостовериться, что я без проблем войду и выйду из душа, помогала переодеться, в очередной раз доказывая, что для своих лет очень подвижная и сильная. Эффи также была отличной няней, потому что проводила время со мной, но находилась и внизу, обеспечивая нам обеим необходимое пространство. Кроме нее компанию мне составляла Донна, домработница Кейна, она два раза приходила на работу. Я встретилась с ней впервые, и мне было более чем неудобно, учитывая обстоятельства. Помимо Эффи и Донны несколько раз меня навещали Рэйчел и Софи. Как и Генри с Надией. Они развлекали меня, даже не осознавая. Я была очарована тем, как Генри вел себя с ней: он постоянно смотрел на нее, был нежен. Я никогда прежде его таким не видела. Что касается Надии, то он ей определенно нравился. Я скрестила пальцы за них обоих, потому что мне искренне нравилась Надия, и я беспокоилась о Генри последние несколько месяцев. В конце концов, у кого-то же должен быть счастливый финал.

Что касается дедушки, он звонил. Очевидно, нечестно стало бы спрашивать Кейна, сможет ли он навестить меня в его квартире, поэтому мы просто немного поговорили по телефону. Дедушка все еще переживал негативные последствия того, что его родные обнаружили, что я в Бостоне и что все это время он тайно виделся со мной. Похоже, они много спорили, но так и не достигли результата.

Думаю, это был вежливый способ не говорить мне, что остальные члены семьи, включая бабушку, не хотят иметь со мной ничего общего.

Это причиняло боль. Сильную. Наряду с отказом Кейна это могло стать причиной великой депрессии двадцать первого века. Но у меня имелись и другие причины для беспокойства. Например, тот факт, что напавшего на меня так и не поймали.

— Ты ужасный пациент. Ты же знаешь, что мы не можем позволить тебе выйти на балкон ради твоей же безопасности, — проворчала Эффи.

— Мы бог знает на каком этаже, — усмехнулась я. — Кейн же не думает, что напавший сможет достать меня на балконе. Ну, у него должен быть оптический прицел.

Эффи побледнела при этой мысли, а мое сердце заколотилось в груди.

— Нет. Кейн же не верит даже в малейшую возможность этого. Правда? Я имею в виду… это… безумие.

— Милая, это немного надуманно, и Кейн об этом знает. Но сейчас у него паранойя по поводу твоей безопасности. Ты не видела его, когда он пришел домой из больницы в первую ночь. Он был разбит. Так что сделай одолжение.

— Разбит? — прошептала я; мое сердце теперь билось быстро по другой причине.

— Я не просто так сказала тебе продолжать борьбу, Лекси. Ты на самом деле думаешь, что мужчина, подобный Кейну, позволит кому-то проникнуть в его жизнь так основательно, как тебе, лишь потому, что он «заботится»? — Теперь настала ее очередь усмехаться. — Нет. Для этого нужно испытывать более чем теплые чувства.

— Он позволил тебе проникнуть в его жизнь, — спорила я.

Она радостно улыбнулась.

— Потому что он меня любит.

— Меня он не любит.

— Нет. Он дико и безумно сходит по тебе с ума. Это другое.

— Неправда, — защищалась я. — Он сказал мне в лицо, что не любит. Мне не нужна фальшивая надежда.

Эффи усмехнулась.

— Нет, тебе нужен хороший пинок под зад. Я сказала тебе надавить на него.

— А я сказала, что все еще слишком зла, и могу лишь злиться.

— Тебе нужно это преодолеть. Так нельзя.

Я сузила глаза в негодовании.

— Попытаться преодолеть эту злость? Кто-то уложил меня в эту кровать, кто-то, кого еще не нашли. Я сижу в этой квартире, чувствуя себя как загнанный зверь. И все это время за мной присматривает человек, которого я люблю больше всех на свете, а он меня отвергает. Пожалуйста, скажи мне, как не злиться, и я это сделаю.

Эффи наклонилась вперед, ее взгляд смягчился.

— То, что ты злишься, раздражаешься и чувствуешь себя загнанной, наделяет подонка, который ранил тебя, слишком большой властью. Избавься от него, сосредоточься на чувстве безопасности, на том, чтобы тебе стало лучше и чтобы заставить Кейна понять, что он не может без тебя жить. Вместо того чтобы отталкивать его, да, он рассказал, что ты едва позволяешь ему находиться рядом с тобой, повернись к нему, проводи свое выздоровление с ним, напоминая, что он потеряет, если позволит тебе уйти. А когда он будет там, где ты захочешь, пойдешь в наступление и заставишь дать тебе ответы, которых заслуживаешь.

Я позволила этому совету завладеть мной, проникнуть внутрь. Мы сидели в молчании около десяти минут, пока я обдумывала ее слова. Она неторопливо листала бульварный журнал, словно только что не изрекла глубокую мысль, в которой я отчаянно нуждалась.

Наконец я мягко произнесла:

— Как ты стала такой мудрой, Эффи?

— Я прожила семьдесят семь лет на этой планете, — ответила она, криво усмехнувшись, — и, делая правильный выбор, даже ухитрилась управлять своей жизнью большую их часть.

Голоса Эффи и Кейна донеслись до спальни, и я напряженно сосредоточилась, безуспешно пытаясь услышать, о чем они говорят. Уловила, как закрылась входная дверь и задержала дыхание. В прошлые пять дней, когда Кейн возвращался с работы, первое, что он делал, это проверял меня.

Обычно я ворчала, что мне скучно, но в порядке; затем он предлагал мне что-нибудь принести, и я давала ему поручение; он выполнял его, а потом уходил.

Снова и снова прокручивая в голове совет пожилой женщины, я решительно