Глава 19

Вначале Фурундарок хотел сразу сбежать. Улететь или телепортироваться, а женщине подкорректировать память. Или даже не корректировать – пусть рассказывает, кому пожелает. Ей все равно не поверят, а если и поверят – какое до этого дело ему, Величайшему Господину?

Но пока женщина несла его по коридору, он невольно разнежился. Даже обнял новую знакомую, почти доброжелательно ей улыбнулся и стиснул грудь крохотной ручонкой.

Фурундарок был младенцем – но прежде всего он был гхьетшедарием. А все нормальные гхьетшедарии в числе прочих достоинств отличаются безграничной любовью к женщинам… а многие еще и к мужчинам, но это уже опционально. А поскольку фальшивые формы гхьетшедариев внешне похожи на смертного человека, человеческие женщины у них котируются.

И эта женщина Фурундароку пришлась по душе. Все-таки телесно он был младенцем – и это вносило некоторый вклад в его поведение и вкусы. Его всегда особенно привлекали женщины с природным талантом к… кормлению младенцев.

У этой таланты были весьма велики.

– Агу!.. – приветливо сказал он. – Агу!..

– М-м-м, какой милый малыш! – улыбнулась ему Лариса Павловна. – Откуда же ты там взялся-то? Ничего, сейчас отнесем тебя к директору, разберемся.

Директор сидел в учительской. Просматривал какие-то бумаги. Кроме него там были Нинель Зиновьевна и Клара Борисовна, учительницы музыки и математики. Пережидали окна.

– Ксенофонт Вячеславович, а что вы на меня столько классов повесили?! – возмущенно выговаривала математичка. – Вон у Свиридова всего один! Ему лучше добавьте!

– Свиридов на полставки, – устало ответил директор. – И у него два класса, а не один.

– А у меня семь! – повысила голос Клара Борисовна. – Полная ставка – это семь классов, а половина – два?.. Это как так выходит? Ксенофонт Вячеславович, я детей математике учу, я пока еще семь на два разделить умею!

– Клара Борисовна, ну что я сделаю… – поморщился директор.

К его счастью, тут дверь отворилась, и в учительскую вбежала новенькая русичка, почему-то неся голого младенца. Разговор сразу прервался, и все на нее недоуменно уставились.

– Ларис, это твой? – не поняла Нинель Зиновьевна. – Ты его что сюда принесла, оставить не с кем?

– Не мой это! – возмутилась Лариса. – Я не замужем!

– Ну, в наше время муж для этого уже необязателен… – проворчала Клара Борисовна. – Нынешние девушки чуть не со школьной скамьи… я не тебя имею в виду, Ларисочка. Ты-то девушка приличная, я уверена.

Лариса бросила на нее хмурый взгляд. В этой школе она работала только второй год, но с Кларой Борисовной уже разговаривала сквозь зубы. Усвоила, что в глаза та всем улыбается, а вот за спиной поливает грязью. И директор у нее вечно такой-сякой, и завучи, и коллеги, и родительский комитет.

Только своих учеников Клара Борисовна за спиной не ругала. Их она ругала прямо в лицо – да так, что из ее кабинета вечно доносился ор.

Положив найденного ребенка на стол, Лариса изложила ситуацию. Директор тяжко вздохнул и полез за телефоном. Очевидно было, что первым делом нужно вызвать полицию.

– Может, кто из родителей забыл? – все-таки спросил он с надеждой, набирая номер. – Ларис Пална, никто посторонний в кабинет не заходил?

– Я его нашла под партой Померанцевых…

– Опять Померанцевы… – печально произнес директор.

– Они сказали, что он уже был под партой, когда урок начался.

– И вы им поверили?

– Ну я не знаю… Я…

– Ладно, подождите, – перебил ее директор, услышав голос в трубке. – День добрый, у нас тут в школе проблема необычная…

Тем временем Нинель Зиновьевна уже вовсю нянькалась с Фурундароком. Сама дважды мама и трижды бабушка, она-то уж знала, как обращаться с младенцами. Принялась прежде всего пеленать его в чей-то свитер, потому что малыш весь голенький, а на дворе сентябрь и вообще тут окно открыто, простудится. Потом захлопотала в поисках молока или детского питания, но нашла только просроченный йогурт, который Лариса попыталась запретить давать ребенку, но что она понимает, молодая еще совсем, своих детей нет.

Фурундарок при виде йогурта радостно загулил, схватил его ручками и протянул Кларе Борисовне.

– Ня!.. – сказал он. – Ня!..

– Ой, какой добрый мальчик! – умилилась та. – Он меня угостил!

На самом деле Фурундарок просто хотел удостовериться, что еда не отравлена. Мало ли что задумали эти смертные. Триста лет назад он вот так по неосторожности съел подношение одного подлого человечишки, а в нем оказался колдовской порошок, лишающий демонов сил.

В результате Фурундарок почти сорок лет просидел связанным в сундуке на дне моря… потом он, правда, освободился и жестоко отомстил гадкому смертному… хотя нет, тот к тому времени уже сдох, кажется. Но кому-то он точно отомстил.

Какая разница, все смертные на одно лицо.

Пока дожидались полицию, Фурундарок очаровал всех присутствующих. Он вел себя как образцовый младенец – не плакал, не кричал, не мочился под себя. Всем улыбался и радовался, кушал просроченный йогурт и пил молоко, за которым сбегала Лариса Павловна.

– И ведь кто-то же бросил такого малюточку! – возмущалась Клара Борисовна. – Ути-пути мой слядький! А кто тут у нас такой халёсий?.. А кого тут сейчас поцелуют?..

Фурундарок засмеялся, с интересом размышляя, какова эта женщина на вкус. Выглядит аппетитно – жирная такая,