– Ну вот я же говорю, что Гитлер, – повторил Володька. – Наполеон, это, стратегом плохим был…

– Гитлер как стратег был еще хуже, – возразил Трофим Иваныч. – К его услугам были уроки истории и опыт хотя бы того же Наполеона – но он это все проигнови… врировал. Растянул фронт на половину Европы, игнорировал действительно важные линии в ущерб менее значительным, а к тому же по отношению к местному населению выбрал тактику выкашивания. Это, знаете ли, одна из худших ошибок завоевателя, потому что страшно разогревает партизанство. К тому же Гитлер напрочь забыл про недобитых союзников, решив, что с ними уже все, а это тоже было очень серьезной ошибкой. Собственно, ему сразу после Сталинграда стоило сворачивать все и уходить, как раньше Наполеону – но он уперся. И к чему это его привело?

– Ни к чему хорошему, – глубокомысленно рыгнул дядя Саня и приложился к бутылке. – Cedant arma togae, как говорил какой-то античный мудрец.

Стоявшие у качелей Денис и Полина слушали, как завороженные. Они обожали эти диспуты четырех алкашей. Особенно, конечно, тирады Трофима Иваныча, потому что он бывший учитель истории и рассказывать свой предмет умеет страшно интересно, особенно когда нажрется.

Скучно ему на пенсии-то, Трофиму Иванычу. Жена умерла, дети навещают редко, хобби он себе не завел, с Интернетом не в ладах. Вот и спивается потихоньку.

Жалко его, а ничего не поделаешь.

Алкаши выпили еще по одной. А потом из подъезда вышла Эвелина Иннокентьевна и начала орать на Володьку.

– Опять бухаете тут?! – верещала старушка. – А ну, домой!

– Ну ма-а-ам!.. – проныл почти уже сорокалетний Володька.

– Что мам, что мам?! Рыло ты пьяное, хоть детей бы постыдился! Они тут на качеле покачаться хотят, а вы водку жрете!

– Да не, мы не хотим, – подал голос Денис.

– А ты не встревай, когда взрослые разговаривают! – накинулась на него Эвелина Иннокентьевна. – Сказано качаться – вот и качайтесь!

– Да качели же сломаны, – сказала Полина. – Мы не сможем.

– И что, даже починить некому?! – рассвирепела Эвелина Иннокентьевна. – Вот как вообще жить тут?! Куда управдом смотрит?! А вы что сидите, четыре здоровых лба – дитям не можете качелю починить?!

Алкаши невнятно заворчали, с тоской глядя на дно стаканов. Дед Валера громко икнул.

– Хотя кого я прошу… – махнула рукой Эвелина Иннокентьевна. – Вы эту качелю не то что починить – выговорить не сумеете. Морды пьяные.

– А иди ты на [цензура]! – вскипел вдруг дядя Саня. – Я, [цензура], инженер!

Под заинтересованными взглядами близнецов он скрылся в своем подъезде и через несколько минут выбежал со сварочным аппаратом. Отогнав Дениса и Полину, дядя Саня надел маску… и еще через несколько минут качели были как новенькие!

Не пропил еще человек мастерство.

При виде такого высокого скилла устыдилась даже Эвелина Иннокентьевна. Тем более, что Володька взирал на нее так гордо, словно сам починил треклятые качели.

Денис и Полина тут же принялись их тестировать. Им не очень хотелось, но дядя Саня смотрел с явной мольбой. Увидев, что качели и впрямь работают, что дети теперь снова успешно на них качаются, он вздохнул с облегчением – и остальные алкаши вздохнули.

– Считаю, что это дело не худо бы и отметить чем-нибудь более благородным, – подал голос Трофим Иваныч. – В «Бристоль», друзья!

– Нет! – возразил Володька. – Только в «Красное и Белое»!

Дворовые алкаши делились на две основных ветви. Одна затоваривалась в «Бристоле», другая – в «Красном и Белом». На этом, казалось бы, несущественном моменте строились почти все их раздоры. Часами они могли орать друг на друга, доказывая, чем один магазин лучше другого.

И этот срач Денису и Полине был уже совсем не интересен, так что они побежали домой. Животы уже напоминали, что пора бы перекусить.

Они взлетели на четвертый этаж, скинули сапоги и бросились на кухню. Денис принялся пилить хлеб, Полина достала из холодильника две котлеты – и через пару секунд они уже точили самые вкусные в мире бутеры. Съев их до половины, запили насыщенной кислородом водой, и ринулись обратно в прихожую, дожевывая котлеты на ходу.

– Да разогрейте вы! – крикнула мама из комнаты. – Микроволновка для кого стоит?!

– Да ладно, я тоже больше люблю холодные котлеты, – сказал папа.

– Юра, ты не помогаешь.

– Да ладно… – начал снова папа, но его перебил дверной звонок. – Карапузы, спросите, кто там!

Денис и Полина спросили… и решили, что открывать не стоит. Потому что за дверью стоял управдом. Близнецы попытались сделать вид, что это не они говорили, а телевизор, но управдом им не поверил и принялся лупить в дверь кулаками.

На шум явились папа с мамой. Папа дверь открыл и ядовито поинтересовался, какого черта уважаемый Артем Тимурович портит ему законный выходной. А управдом, у которого разве только пар не шел из ушей, стал орать, что по деткам Померанцевых колония плачет, и он их непременно теперь выселит в двадцать четыре часа!

Папа сразу разозлился. Он терпеть не мог, когда на него повышали голос, а управдома вообще с трудом переваривал. Но поскольку своих детей он все-таки знал слишком хорошо, то сквозь зубы спросил, что на этот раз те натворили.

– В Эдика моего камнями кидались! – громыхнул управдом. – Я, Юрий, сейчас поеду с ним побои снимать! Если что сломано – ты мне лично ответишь! Я и детей твоих выселю, и тебя тоже выселю, и жену твою!..

– Не помню момента, в который мы перешли на «ты», Артем Тимурович, – процедил папа. – Но я согласен, что кидаться камнями – дело последнее, так что детей своих накажу по всей строгости.

– Э, что ты их там накажешь!.. – возмущался управдом. – Тут ремня мало, тут полицию вызывать надо!

– А что, серьезные травмы? – влезла мама. – Денис!.. Полина!.. Я вас предупреждала, что доиграетесь?! Где сам мальчик?!

Эдик оказался этажом ниже – ждал отца и хлюпал носом. Управдом тут же его притащил и стал показывать два синяка – на плече и на колене. Синяки, правда, еще не были синяками – только покраснениями и припухлостями. Но со временем они обещали знатно посинеть, так что близнецы гордо переглянулись.

– А, ну я-то боялась… –