– Вскоре мы увидим землю, – продолжил Кирион. – Нам нужно всем постараться немного поспать следующую пару часов.
Все мышцы спины Хассана напряглись, протестуя, когда он выпрямился после долгого стояния над картой. Он кивнул, прощаясь, остальным, и они покинули штурманскую рубку. Хассан остался. Завтра он снова увидит свой город впервые больше чем за месяц.
Отъезд из Паллас Атоса был горько-сладким. Многие солдаты попрощались с семьями, севшими на корабль Ордена, направляющийся в Галлинасские горы, чтобы искать защиты в форте Керамейкос. Расставаться с ними было сложно, но необходимо. Если Хассан потерпит крах – и только они с Кхепри знали, насколько вероятен провал, – то важнее всего его людям отправиться в какое-нибудь безопасное место.
Азизи, его мать и маленькая сестренка были среди беженцев, отправившихся в Керамейкос.
– Я тоже хочу домой, – сказал Азизи Хассану, пока они ждали в порту посадки на корабль. – Почему нам нельзя отправиться с тобой?
Слова сжимали внутренности Хассана.
– Вы отправитесь. Обещаю. Отправитесь. Вот зачем я еду туда – чтобы сделать Назиру безопасной к вашему возвращению.
– Но я не боюсь, – протестовал Азизи. – Я хочу помочь.
Хассан присел на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с Азизи, и положил руку на худощавое плечо мальчика.
– Ты помогаешь. Это все – поездка на корабле с матерью и сестрой в неизвестные земли – так же важно, как и то, что делаю я. Так же храбро. Хранить дом в своем сердце, прямо рядом с надеждой, даже когда ты далеко – это один из самых храбрых поступков. Я сделаю Херат безопасным для тебя, Азизи.
Он так надеялся.
Потом пришло время Хассану прощаться с Летией. Часть его хотела, чтобы она поехала с ним вместо того, чтобы садиться на корабль до Чариса с целью сообщить новости хератским беженцам.
«Во всех языках мира не хватит слов, – подумал он, – чтобы поблагодарить ее». Не только за корабли, но за все, что она сделала, и все, кем была для него с момента переворота. Даже когда мешала отправиться на агору, даже когда сомневалась в Ордене, она никогда не сомневалась в нем.
– Летия…
Она оборвала его взглядом.
– Береги себя, и вскоре мы увидимся, мой принц.
Она поцеловала его в щеку и кивнула Кириону проводить его на борт «Крессиды».
Теперь в навигационной рубке Хассан рассчитывал расстояние от Паллас Атоса до Назиры. Тут едва ли вообще было расстояние, но понадобилось все, что у него было, чтобы пересечь его.
– Тебе нужно отдохнуть, Хассан.
Кхепри. Какая-то маленькая часть его надеялась, что она задержится после обсуждения стратегии. В дни перед их отбытием Хассан обратил внимание на то, как часто искал ее даже посреди планирования и разработки стратегии с остальной армией и стражей. Он замечал, что смотрит на нее, и надеялся, что она посмотрит в ответ. И каждый раз, когда она смотрела, в его груди появлялась неожиданная легкость. Херат и Назира были в мыслях Хассана, как только он просыпался, каждый день, но Кхепри он видел, когда закрывал ночью глаза.
Девушка оперлась бедром о стол рядом с ним.
Он покачал головой, раскинув руки над картой.
– Столько всего может пойти не так. Наш корабль могут заметить с берега. Там может быть засада, о которой мы не знаем, или корабли Ордена могут задержаться…
– Остановись, – сказала Кхепри, придерживая его руки. – Мы тысячи раз обсуждали все непредвиденные обстоятельства. Осталось лишь верить в себя и нас. – Она коснулась ладонью его щеки, наклонив лицо Хассана к себе. – Но ты же не из-за этого переживаешь, не так ли?
Он позволил себе глянуть на нее, не в силах скрыть отчаяние, написанное на его лице.
– Скажи мне, что я поступаю правильно, – попросил он, чувствуя, как беспомощность царапает горло. – Скажи мне, что я должен это сделать. Что у меня нет другого выбора, кроме пути перед нами.
Ее взгляд был неподвижен.
– У нас всегда есть выбор, Хассан.
И тут она прижалась губами к его губам. Хассан едва успел отреагировать, а она уже отстранялась, нахмурившись. Ее рука прижалась к ложбинке между его шеей и плечом, как якорь.
– Прости, – сказала она, качая головой. – Это…
Он не стал дожидаться продолжения. Он бросился к ней, запустив руку в ее волосы, а другой прижимая ее к столу. Его губы нашли ее. Они доходили до этого момента уже почти два раза. Один раз отстранился он. Второй раз отпрянула она.
Но теперь они сошлись. Теперь он целовал ее, словно это было единственное, для чего он существовал в этом мире. Словно пророчество, кровопролитие и битва не имели значения. Только это – их губы, его пульс, бьющийся под ее пальцем, ее волосы, словно шелк, между его пальцами.
Кхепри прервала поцелуй с тихим вздохом и потом махнула рукой по столу за собой, сметая карты, бумаги и планы. Она села на него и притянула Хассана к себе, снова целуя его, яростно, с жаждой и надеждой.
Сквозь Хассана пронесся жар, и он неуместно подумал об их состязании на агоре, как светилась Кхепри, крича на него во дворе виллы, о ее яростном и несгибаемом духе перед лицом атаки свидетелей.
«Я выбрала не того человека?» – спросила она, стоя рядом с ним у могилы Эмира.
«Нет», – теперь отчаянно думал он, прижимая ее к себе, поглощенный жаждой этого, жаждой ее. Он хотел, чтобы весь этот огонь, напряжение и сталь были направлены на него и только на него. Он хотел узнать каждую ее частичку. И он хотел, чтобы она знала каждую частичку его, потому что больше никто не мог. Он соврал ей о себе, когда они встретились в первый раз. Но здесь, в недрах корабля накануне битвы, она была единственным человеком во всем мире, кто знал о нем правду. Он хотел, чтобы она знала правду и об этом – что он чувствовал из-за нее, как ее прикосновение, и ее взгляд, и ее слова разбирали его на части. Как они собирали его вместе снова, делали новым и чем-то бо́льшим.
Ее пальцы легли на его затылок, слабо потянули за короткие волосы, пока он не отнял губы от ее шеи и не прижал нос к ее щеке.
– Я слышу, как бьется твое сердце, – прошептала она ему в ухо.
Хассан провел большими пальцами по ее бокам, наслаждаясь тем, как она задрожала.
– Бьется быстро. – Он слышал улыбку в ее голосе.
У него вырвался беспомощный смешок.
– Все нормально, – сказала Кхепри. Она взяла его руку и прижала к своему сердцу. Он почувствовал, как оно бьется под его
