– Я должен сделать что-то еще. Что-то, чтобы убедить их всех помочь моим людям. Я просто чувствую себя… бесполезным. – Он провел пальцами по нагрудному карману, где у его сердца лежал компас. Его отец был тем самым человеком, который никогда, даже на мгновение, не сомневался, что Хассан способен однажды взойти на престол. Думая о вере отца в него, он почувствовал, как в горле поднимается горечь. – Отцу не стоило называть меня наследником.

Голос Летии стал мягким, и она подошла ближе.

– То, что сделали свидетели, – не твоя вина.

– Но я не смог их остановить, – сказал он.

– А если бы у тебя был Дар, смог бы?

Он не ответил. Конечно же, она была права. Одаренные были могущественными, но не непобедимыми. Дар не помешал его отцу и матери оказаться в плену. Их Дары дали им силу, но также они стали причиной, по которой свидетели хотели от них избавиться. Если слухи о том, что Иерофан способен блокировать силы одаренных, правда, то они никак не могли защитить себя. Желудок Хассана свело от страха от этой мысли.

Летия отвернулась от него.

– Ты должен радоваться, принц Хассан, что твой отец не отказался от тебя при рождении.

Слова повисли между ними. Будучи старшей дочерью королевы Херата, Летия должна была стать следующей претенденткой на трон, когда умерла ее мать. Но, как и Хассан, Летия родилась без Дара. Вместо того чтобы сделать ее королевой, Летию выдали замуж за престарелого Архона Базилевса Паллас Атоса. Мужчину, которому, как понял Хассан, не было особого дела до жены или ее значительных политических способностей. Когда он умер, титул не передали и сыновьям Летии, так как они тоже были лишены Дара.

– Однажды я спросила свою мать, хотела ли она когда-либо назначить меня наследницей, – сказала Летия. – А она лишь сказала, что самым счастливым днем ее жизни стал день, когда проявился Дар твоего отца.

Хассан сглотнул, не зная, что сказать. Летию лишили права стать королевой Херата, потому что она не была одаренной. Теперь, несмотря на то что он сам лишен Дара, Хассан стал наследником.

– Полагаю, мне не стоит быть с ней слишком суровой, – продолжила Летия. – Моя мать выросла в бурные десятилетия после исчезновения пророков, когда люди боялись любого отступления от традиций. Но теперь все наконец начинает меняться. Ты – доказательство этому.

Хассан покачал головой.

– Я не заслуживаю этого права по рождению, если не могу ничего сделать, чтобы помочь моему народу.

– Хотела бы и я быть в силах сделать еще что-то, – сказала Летия. – Я снова поговорю с Архоном сегодня вечером, но я бы не стала питать больших надежд.

Хассан закрыл глаза.

– Спасибо за попытку.

Она положила ладонь на его плечо, а потом повернулась и спустилась по ступенькам в центральный дворик.

Хассан ушел внутрь, а его мысли вернулись к агоре и условиям, в которых находился лагерь беженцев. Возможно, юноша пока не мог ничего сделать для своего народа там, дома, но тем, кто находился здесь, должен был помочь.

– Я проведу вечер в библиотеке, – сообщил Хассан слугам в своей гостиной. – Не нужно меня беспокоить. Можете оставить мой ужин здесь.

К счастью, слуги уже привыкли к нему и знали, что для него вполне нормально запираться в библиотеке на долгие часы. Так он проводил большую часть своего времени и в Назире – закапываясь в «Истории шести пророческих городов», узнавая все, что можно, о ресурсах своей страны, о войне и дипломатии, – пока не прочитал больше своих учителей из Великой Библиотеки.

Но теперь Хассан устал от попыток вооружиться историями и фактами. Ему хотелось действовать. Так что он взял том из библиотеки, чтобы насладиться им в пятнистом солнечном свете сада. Убедившись, что слуги оставили его одного, он перепрыгнул низкую стену сада и покинул территорию виллы.

Он становился экспертом в тайных побегах.

Беженцы в основном игнорировали Хассана, пока он шел на агору, и занимались своими делами с мрачной решимостью. Он прошел очередь людей, ожидающих воды из фонтанного павильона, обращая внимание на детей не старше шести-семи лет, которые тащили кувшины обратно в лагерь. Многие из них были босыми. Облака пыли и грязи наполняли воздух, группа женщин выбивала ткань палаток палками. Другая женщина с метлой безуспешно пыталась вымести грязь из собственного убежища, а к ее спине был привязан младенец.

Шум пронзил треск ударов дерева о дерево. Взгляд Хассана привлекла открытая арена, окруженная разрушающимися колоннами, где стояла группа людей и наблюдала за тремя парами тренирующихся бойцов.

Взгляд Хассана сосредоточился на последней паре – одним из бойцов была та самая девушка-легионер, которая спасла его от свидетелей в храме. Вместо изогнутого хератского клинка она орудовала деревянным тренировочным мечом, кажется, вырезанным из ветви оливы.

– Защищай свой левый бок, Фаран! – выкрикнул зритель ее оппоненту, когда девушка нанесла хорошо просчитанный удар.

Противник закряхтел, но прислушался к совету. Девушка снова сделала ложный выпад влево, а потом ударила его справа. Еще пара таких атак, и она обезоружила мужчину и уложила на спину в грязь.

– Вот так, – сказала девушка, помогая своему противнику подняться на ноги, прежде чем бросить ему тренировочный меч. – В следующий раз не теряй оружие.

Ее взгляд переместился с противника на Хассана, стоящего за ним.

– Ты вернулся, – сказала она, склонив голову. – Как рука?

– Все хорошо. – Ее взгляд заставил юношу почувствовать себя мухой, пойманной в ловушку теплого меда. Она не была такой красивой, как изящные дочери при дворе, или привлекательной, как обольстительные хератские танцовщицы паводка. Она была неотразимой. Волевой подбородок, подтянутое тело. Она излучала силу – не только физическую, но и силу духа, знание о себе, которое пугало Хассана.

– Как там тебя зовут? – спросила она. Несколько темных локонов выбились из пучка волос и упали на ее щеку.

– Э… Кирион. – Хассан не был готов придумать себе имя и потому выбрал первое, которое пришло в голову – имя своего кузена, старшего сына Летии.

– Ты ищешь новых проблем, Кирион? – спросила она. – Что, разве они недостаточно нагружают тебя уроками?

Хассан почти забыл, что сказал ей, что он студент в Академосе.

– Наверное, нет.

– Или, может, ты ищешь урока здесь? – продолжила она, и в ее голосе появилась усмешка.

– Урок?

– Именно, – сказала она. – Я тренирую других беженцев. Караульные больше, чем бесполезны, когда речь идет о безопасности лагеря, так что мы решили взять дело в свои руки.

– О, – быстро ответил Хассан. – Ну, думаю, мне не стоит…

– Давай, – сказала она, пихнув его в плечо. – Если собираешься прерывать нас, то мог бы и сам чему-то научиться. Тогда, может, в следующий раз, мне не придется вступаться и спасать твою задницу.

С губ Хассана сорвался довольный смешок. Никто во дворце с ним так не разговаривал.

– Ох, не