Габриэль понимающе кивнул. Сандини вскружил Эльзе голову и был таков. Пошел рвать другие персики. А Эльза попала в больницу святой Магдалены, откуда вышла уже не легкой певуньей, а строгой костоправшей, которая боялась и себя, и людей, и своих чувств.

— Благодарю за честность, господин Сандини, — произнес Габриэль, и вынул из кармана шарик артефакта. — Прощайте.

Сандини заскулил и рухнул на колени, прижимая ладони к паху. Румянец смывало с его лица серой волной накатывающего обморока, по лбу потекли капли пота. Ткань штанов стремительно набухала от крови: артефакт, который Габриэль предусмотрительно позаимствовал у Жан-Жака, сработал как ножницы, оскопив Сандини, словно животное. Еще немного — и кровь остановится, а после этого прекрасного Гектора не будут интересовать ни персики, ни курага.

— Прощайте, — повторил Габриэль и, когда Сандини завалился на ковер, словно мешок, воняющий кровью и мочой, вышел из кабинета.

Когда он спустился по лестнице и вышел во двор, то услышал пронзительный женский визг: кто-то из прелестниц нашел Сандини и увидел, что с ним сделал незваный гость.

«Дьявол с ними со всеми, — устало подумал Габриэль. — Пора домой».

Габриэль увидел знакомую девичью фигурку на веранде одного из ресторанов и едва не споткнулся от неожиданности. Он вовремя сориентировался и смог встать так, чтоб ни Эльза, ни ее спутник его не заметили.

Она успела принарядиться — этого изящного летнего платья с рукавами до локтя и в меру глубоким декольте прежде не было в ее скромном гардеробе. Эльза пила кофе, и молодой человек с взлохмаченными волосами, который сидел рядом с ней, жестикулировал настолько энергично, что сомнений не оставалось: это Беньямин ауф Перес. Значит, следствие решило, что он не причастен к взрыву…

«Бывало, я с дражайшей половиной чуть врозь — она уже с мужчиной», — Габриэль мысленно процитировал Эвелина, классического автора прошлого века, и тотчас же напомнил себе, что и сам собирался перемолвиться словечком с молодым ауф Пересом. Он неторопливо поднялся по ступенькам на веранду, отмахнулся от официанта, который уже поскакал к нему с книжечкой меню и, не дожидаясь особого приглашения, выдернул стул из-за свободного столика и сел рядом с Эльзой.

Она побледнела — так, словно Габриэль застал ее в постели с этим Беньямином, в самый разгар любовной игры. Чашка звякнула о блюдечко, пальцы Эльзы задрожали. От веселого дружелюбия ее приятеля не осталось и следа: Беньямин сделался суровым и хмурым. Теперь он наконец-то был похож на дельца, а не на бездельника.

— Прекрасный день, не правда ли? — Габриэль одарил своих соседей по столу максимально приятной светской улыбкой. — Господин ауф Перес, я до сих пор не успел выразить вам мою благодарность за спасение Эльзы. Если бы не вы, она сейчас не сидела бы рядом с нами.

Он взял Эльзу за руку, мягко сжал пальцы. Лохматый Беньямин не изменился в лице, только кивнул.

— Хорошо, что я смог спасти хоть кого-то, — ответил он, и Габриэль тотчас же утвердительно произнес:

— Вы ведь знали о взрыве, дорогой господин ауф Перес. Откуда?

Рука Эльзы дрогнула в его ладони, словно девушка хотела освободиться, но у нее, разумеется, ничего не вышло.

— Я не знал, — с такой же твердостью ответил Беньямин и, запустив руку за шиворот, вытащил амулет на цепочке и объяснил: — Он нагревается, когда мне грозит смертельная опасность. Вот только я не знаю, откуда она придет и какой будет.

Габриэль понимающе кивнул. Мягко провел подушечкой большого пальца по ладони Эльзы — у нее сильные руки, как и положено костоправше, очень сильные и очень нежные. Интересно, насколько далеко они успели зайти с этим Беньямином? Ложились ли эти руки на плечи этого широкоротого парня — по своей воле, не потому, что Эльзу вынудили? Обхватывала ли эта ладонь член ауф Переса, чтоб ритмично задвигаться вверх-вниз…

Габриэль осадил себя: незачем растравлять нервы.

— Но с подпольем вы все-таки связаны, — уверенно сказал он, и лицо Беньямина едва заметно дрогнуло. Эльза осторожно, но уверенно освободила руку и взялась за белый кофейник.

— Ни в коем случае, — спокойно ответил Беньямин. Должно быть, амулет говорил, что опасности нет, и можно гнуть свою линию. — Какой из меня революционер? Такие, как я, первыми украсят фонарные столбы, если заварится крутая каша.

Габриэль понимающе качнул головой и посмотрел на Эльзу. Та пила кофе — мелкими птичьими глотками, словно лекарство. Боялась.

— Не нужно самому скручивать проводки в бомбах, — произнес Габриэль, — когда можно просто давать на это деньги. Конспиративные квартиры, транспорт, выкуп из тюрем, да в конце концов, питание и одежда. Только беда в том, дорогой Беньямин, что ваши товарищи решили от вас избавиться. Вы им больше не нужны.

А вот теперь Беньямин изменился в лице — впервые с начала их разговора он испугался по-настоящему. Эльза тоже побледнела, и чашка с кофе снова затряслась в ее пальцах. Габриэль почувствовал уже привычную усталость. Все было напрасно. Он может купить Эльзе весь Лютный проулок, он может любить ее каждую ночь самым романтичным и сладким манером, но никогда не станет с ней так близок, как стал этот нелепый и смешной Беньямин.

Просто потому, что они оба живые. А он, Габриэль, нет.

— С чего вы взяли? — спросил ауф Перес. Габриэль с удовольствием подумал, что все-таки оказался прав. Молодой богач спонсировал революционное подполье. То ли был запуган, то ли по идейным соображениям.

— С того, что ваши товарищи знали, что вы возвращаетесь в Алехандрию. Что в одном поезде с вами едет важный чиновник, которого они собираются уничтожить. Наплевав, кстати, на то, что погибнут все остальные пассажиры, — Габриэль презрительно скривился. — Интересы революции очень любопытная вещь, на самом деле…

— Я об этом не знал, — глухо откликнулся Беньямин. Его голос стал надтреснутым и мертвым: ауф Перес наконец-то понял, в какое болото угодил, и насколько глубоко его засосало. — Я понятия не имел, что они готовят взрыв.

Губы Эльзы дрогнули, приоткрылись, словно девушка хотела что-то сказать и передумала. Габриэль посмотрел на нее — в потемневших глазах дрожали слезы.

— Конечно, вы не знали, — понимающе произнес он. — Обычно жертве не говорят, что ее хотят убить, тогда она передумает идти на бойню. Вы ни в чем не виноваты, Бен, и я искренне вам признателен за спасение моей подруги.

Лицо Бена вновь едва заметно дрогнуло, но стоило отдать ауф Пересу должное — он быстро взял себя в руки.

— И что теперь? — спросил он. — Теперь вы знаете, кто я. А мне грозит смертельная опасность. Что делать со всем этим?

Габриэль прикинул по памяти график работы министра безопасности. Пожалуй, старик будет плясать от счастья — рыбка, которая плыла в его