КВ Рябышева идет рядом с танком Попеля по улице. Я иду за КВ, прижимаясь к домам. По другой стороне улицы движутся танки Волкова.

Один за другим противно просвистели два снаряда.

— Оттуда! — кричит Попель Рябышеву, показывая рукой на каменный дом, стоящий на перекрестке дорог за церковью.

Позади нас улицу перегородила стена разрывов, как и у моста. «Новые батареи появились»,— подумал я. Теперь снаряды воют над нами беспрерывно. То там, то здесь над каменным домом поднимается облако красной пыли и звенит битая черепица или летит длинная щепа из бревенчатых стен.

— Товарищ старший лейтенант,— говорит мне Никитин,— свернем за дома в огороды, по ним и выйдем на край села. Комиссар уже захлопнул люк, они сейчас в сторону, и нам несдобровать.

Попель действительно захлопнул люк, он мчится, прижимаясь к самым домам.

— Видите, этот хитрый комиссар что-то задумал, а нам достанется на орехи,— не унимается Никитин.

«Попель атакует батарею. Никитин прав — надо прикрыться домами и идти рядом с ним»,— решил я и дал команду свернуть влево за дома.

Ломая заборы и плетни, мы догоняем танк Попеля. Он идет рядом по улице и куда-то стреляет. Впереди за домами наперерез Попелю крадется тяжелый пушечный бронеавтомобиль; его белое крестовое клеймо мелькает в просветах между зданиями.

Никитин хватается за бронебойный снаряд. Я спешу навести пушку в первый между домами просвет. «Вот он, голубчик»,— сказал я сам себе, наводя перекрестие на середину броневика и предвкушая удовольствие от того, как сейчас продырявлю его насквозь. Но в этот миг позади нас бухнула пушка, и броневик с отваленным боком, задымив, остановился. Выглянув из башни назад, я увидел рядом стрелявший танк Т-34, в башню которого на моих глазах скрывается голова Попеля.

Никитин, держа наготове теперь уже ненужный снаряд, восхищенно ругается:

— Черт возьми! Заметил же!.. Вот глаз!

Огородами по нашим пятам уже двигалась рота Т-34, стреляя из пушек. Через переулок в крайнем саду видны были вражеские солдаты, оттуда доносились сухие барабанящие выстрелы.

— Немцы! Пехота! — нетерпеливо кричит мне Никитин.— Скорее! Уйдут!

Стреляю по какой-то яме, в которую спрыгнули солдаты. Наш танк врывается в сад. Я поливаю из пулемета окопы, а механик разворачивает их гусеницами. В разные стороны от нас бегут гитлеровцы. Одни из них падают, другие успевают добежать до высокой ржи.

Никитин подсчитывает вывороченные гусеницами из ям стволы минометов и всюду валяющиеся ящики из-под мин.

— Наша задача выполнена!— торжественно объявляет он.— Теперь надо найти потерянное начальство!

Но начальство искать не приходится. Вот посреди соседнего сада справа громоздится КВ Рябышева, рядом еще танк — это, наверное, Попеля. Они бьют из пушек вдоль шоссе по уходящим за гребень не то бронемашинам, не то танкам немцев. Туда же стреляют виднеющиеся на этом же гребне далеко вправо танки соседнего полка. Слева где-то за селом тоже гремит бой.

Я подъехал к танку командира корпуса. Генерал Рябышев, поднявшись на башню своего КВ, наблюдал в бинокль, поочередно поворачиваясь во все стороны.

Попель, молодецки, шариком выскочив из машины, с довольным видом вытирает рукой закопченное и залитое грязным потом лицо.

— Успех наступления явный,— говорит генерал с башни, не отрываясь от бинокля.

— Несомненно! — поддакивает снизу Попель.

Подъехал на танке командир дивизии, генерал Мешанин. Он доложил, что село очищено от противника, а справа и слева наши части продвигаются вперед и что в этом бою противник потерял три с половиной десятка легких танков и бронеавтомобилей, до двух батарей артиллерии и много минометов.

— А винтовок? — спросил Рябышев.

— Не знаю, товарищ генерал, не докладывали мне.

— Вот видите, какая война пошла! Я сам за весь бой не слыхал ни одного винтовочного выстрела,— всё орудия, минометы, пулеметы; поэтому и спросил,— сказал Рябышев.

Он приказал преследовать противника без остановки до Берестечка, оборону занять по реке Стырь.

Уже вслед отъезжающему комдиву Рябышев крикнул:

— Мой энпе здесь. Смотрите, связь держите по радио.

Когда вдоль шоссе на север развернутым строем пошли танки, в небе появилось несколько немецких самолетов. Они летели очень низко, у самой земли, что-то высматривали, но не стреляли, и по ним никто не стрелял. Все были заняты наступлением, рвались вперед.

— Ну, раз погнали, теперь уже будем гнать, только успевать заправляться,— уверенно заявил Никитин.

— До Берлина,— подтвердил Гадючка и вздохнул: — Эх, побачить бы, шо там за зараза!

Рябышев слез с танка и подошел к Попелю. По улыбающимся лицам видно, что оба они довольны первым успехом. Теперь они прямо смотрят друг другу в глаза, угощают один другого папиросами. Теперь уже незаметно той настороженности во взглядах, которыми они искоса окидывали друг друга перед атакой и которая угадывалась тогда в каждом их слове.

— Ну что, Николай Кириллович, подстрелил что-нибудь? — спрашивает Рябышев.

— Кажется, да,— говорит Попель.— Два раза по белым крестам между домами стрелял, но результаты так и не пришлось увидеть.

— Подбили! — не удержался я.— Бронеавтомобиль.

— Тяжелый, с пушкой! — добавил из башни Никитин.

— Ну, все равно. Хотя он и тяжелый, но это, дорогой мой, уважаемый Николай Кириллович, то же самое, что из охотничьего четвертого калибра волчьей картечью по воробью. Да разве твою пушку можно портить на такую мелкоту!

— Ничего не поделаешь, Дмитрий Иванович, каков рыбак, такова и рыбка, — отшучивался Попель, намекая, очевидно, на свой маленький рост.— Я, знаете, человек без претензий,— что бы ни попалось, не откажусь.

Хороший принцип: — довольно мотнув головой, сказал Рябышев.

— Дмитрий Иванович, признавайтесь, а почему вы согласились пойти в атаку впереди боевых порядков? — спросил Попель, когда я отошел.

Он, вероятно, думал, что его разговора с генералом никто не слышит, но я, стоя за танком, все слышал.

— Потому, что мы с вами люди новые, друг друга еще не знаем. Ясно?

— Вполне,— сказал Попель.

— В таком случае, Николай Кириллович, не будем больше испытывать друг друга и не советую тебе больше рисковать, как сегодня, через заградогонь. Хорошо, что это был минометный, да и калибры батальонные, а если бы артиллерийский, вряд ли отделался