Она текла по запястью, и девочка попробовала ее на вкус. Такая же, как ей давали пить в Храме Анвеора.
Она пошла по дороге, сжимая руку в кулак. Ей не хотелось испачкать платье.
— Ах, вот вы где, Миледи, — подобострастно сказала служанка, — Лорд Дивайн искал Вас.
Алетиш пошла в большой зал, пряча окровавленную руку за спиною. Дивайн сразу заметил, что что-то не так.
— Покажи руку! — приказал Дивайн, делая пригласительный жест.
Девочка молчала, продолжая прятать руку за спиною. Она поняла, что он убьет ее, если узнает, что она обрывала розы в его саду.
— Руку! — прохрипел Дивайн. Его глаза сузились.
Алетиш испуганно пятясь, покачала головой.
— Я тебе последний раз повторяю. Или я убью тебя на месте! — прошипел Лорд Дивайн.
Алетиш сглотнула и медленно развернула ладонь.
Глава XVIII. Гордость и предубеждения
Глава XVIII. Гордость и предубеждения
Глава XVIII. Гордость и предубеждения
Глаза Лорда Дивайна расширились, а рука застыла, словно сжимая что-то невидимое. По его приказу прибежали слуги, привели целителей, которые добрый час извлекали шипы из ладони дрожащей девочки. Потом один из них попытался затянуть рану, и Алетиш взвизгнула от боли. Целитель вопросительно посмотрел на Дивайна, который нахмурился и вышел из зала. Когда он вернулся, то дал указание слугам, которые что-то колдовали над повязкой, которой туго перебинтовали девочке ладонь.
— Ты — наказана… — глухо сказал Дивайн, бросая ей убийственный взгляд.
— Простите… Я не хотела рвать ваши розы… Я сорвала лишь маленькую… Хотела взять себе на память… — оправдывалась Алетиш, теребя повязку. От повязки шла странная боль, но она была не сильной, а скорее какой-то ноющей и неприятной.
— Убирайся с глаз долой! — с нажимом сказал Лорд Дивайн.
— Я… — тихо мямлила Алетиш.
— Убирайся… — прошипел Лорд Дивайн, сузив глаза.
И девочка, глотая обиду, вышла из зала. Она чувствовала себя, словно «оплеванная». Гордость, которая проявилась так некстати, требовала мести. Протеста. Алетиш села на каменную скамью и решила, что ни при каких обстоятельствах не пойдет в свою комнату. Принципиально. Скрестив руки на груди, она смотрела на носки твоих туфель, а потом переводила взгляд на море. Море успокаивало, а ветер шептал слова утешения.
— И все-таки он ранил тебя? — сказал внутренний голос. — Обидно? Обидно спускаться с небес на землю? Болезненное падение — наказание за гордыню. Но ведь боль причинили не шипы… А его слова, не так ли?
— Не твое дело! — буркнула Алетиш.
— О! Мы снова враги… Кстати, скоро будет дождь… Переступи через себя и иди в тепло. Так и заболеть не долго…
— Какой ты заботливый… — горько бросила девочка.
— Просто этим ты ничего не добьешься.
— А я и не хочу чего-то добиваться! Я просто не хочу, чтобы на меня кричали, шипели…
— Какая прелесть! Ты хочешь, чтобы сам Лорд Дивайн ползал перед тобой на коленях? Вымаливал прощение? Даже не мечтай. Ты ведешь себя не правильно. Гордость — это, конечно, хорошо. Но только в легендах. Ах, как романтично, когда рыцарь пройдет все круги ада, не склонив головы перед злом. Но этими детскими выходками Лорда Дивайна тебе не разжалобить. И вряд ли он станет тебя уважать за это.
— Отстань! — прошипела Алетиш, — Я хочу подумать!
— Ах, а чему будет посвящено твое «думанье»?
— Сгинь! — резко сказала Алетиш, и голос замолчал.
Странно… Наверное у Лорда Дивайна совсем нет сердца. Да, она сама виновата, но за одну треклятую розу он готов был незаслуженно ее четвертовать. Не слишком ли жестоко за какую-то малюсенькую розочку? Или его сердце это — камень. А разве бывают люди, у которых сердце — камень? Если цвет Черного Дома не менялся несколько эпох… А кто изображен был на портрете в комнате монастыря? И кого я видела, когда видела во сне битву? Может ли такое быть, что это — один человек? Но как человек может жить так долго? А если его сердце — камень? Тот камень, о котором она читала… Камень, который сплетаясь с душей, дает ему бессмертие? Интересно… Как такое возможно?
Девочка не заметила, как по ее рукам, непокрытой голове забарабанили крупные капли ночного дождя. Она подняла голову и посмотрела на небо. Ей прямо на лицо обрушился ледяной поток.
* * *— Так все-таки она — живая? — с облегчением в голосе выдохнуло зеркало.
— Пока еще, — мрачно сказал Лорд Дивайн, восседая на любимом кресле.
— Рана как? — спросило зеркало, с тревогой в голосе.
— Не серьезно. Мы приняли меры, — раздраженно сказал Лорд Дивайн.
— Как ты мог допустить такое? У меня в голове не укладывается мысль о том, что ты мог ее угробить! Я начинаю волноваться за ее жизнь!
— И не напрасно…
— Ты готов убить ее?
— Нет. Пока что — нет. Но попытки сесть мне на голову будут строжайше пресекаться, — отчеканил Доминатор Темного Дома
— Как именно, если не секрет? — ехидно спросил голос в зеркале.
— Увидишь, — многозначительно, с легкой угрозой в голосе бросил Лорд Дивайн, вращая на указательном пальце кольцо с розовым камнем.
— А сейчас она где? — осторожно спросило зеркало.
— Сидит на улице, — равнодушно сказал Дивайн.
— А ей не холодно?
— Мне все равно. Там — гроза.
— Дивайн! Ты смеешься?
— Нет, я говорю правду. Я всегда говорю правду.
— Ты чем думаешь, старый змей? Ты хочешь ее в могилу свести раньше времени? — вспылило зеркало.
— А что мне с ней в куклы играть? — презрительно бросил Дивайн.
— Если надо будет, то и в куклы, и в прятки играть будешь!
Страсти определенно накалялись…
— Ты забываешься! — резко оборвал Лорд Дивайн.
— Из-за твоих замашек, дражайший мой друг, все пойдет прахом! Только из-за твоей спеси и гордыни. С девочкой можно нормально разговаривать. К девочке можно найти подход. Только ты его не ищешь!
— Зачем мне его искать? — пожал плечами Лорд Дивайн.
— Странно получается! Мне всегда казалось, что мудрость приходит с годами. Пожалуй, я ошибался. Ты никогда не видишь очевидного и упрямствуешь в своей неправоте. Ты привык к одному выходу, хотя их может быть больше. У тебя никогда не бывает вариантов решения проблемы. Только один. Помни, Дивайн, смерть — это то, что ни ты, ни я не можем изменить. Дивайн, если девочка умрет… По твоей вине… Или мне так покажется… Я тебе отомщу. Я буду просыпаться с мыслью, как бы тебе отомстить. И, поверь, кто ищет, тот всегда находит способ.
— Не тараторь, — с издевкой сказал Дивайн.
— Когда я буду мстить, я буду мстить молча. Всего хорошего.
* * *Алетиш сидела в беседке. Она промокла до нитки и страшно замерзла. Ноги она подобрала под юбку, не замечая, как грязные туфли пачкают кружева.
«Бессмертный Лорд… С каменным сердцем… Да кем он себя возомнил? Богом? А если это — правда? А если и у Бога сердце из
