— Больше не буду, — серьёзно пообещал Сокольский, встал из-за стола и направился к мостику, перекинутому с островка на дорожку парка.

Баринцев посмотрел ему вслед, вздохнул, подозвал официанта и заказал ещё кофе.

* * *

Пару часов спустя Сокольский стоял, облокотившись на раскрытую дверцу изрядно поношенной "Лады Классики" выпуска далёких советских времён. Инга сидела на пыльном капоте и жевала бутерброд с ветчиной. Её положение вовсе не противоречило обычной чистоплотности. И машину, и одежду они должны были сменить в ближайшие полчаса, когда доберутся до нужного места на трассе, но Сокольский ещё не решил, в каком составе они туда поедут. Глядя на коричневую воду залива, он думал о Викторе Чехове. Парень копал пляж носком ботинка, как конь землю, и сопел за его спиной, явно намеренный отыскать новый аргумент в свою пользу. "Что же ты так рвёшься в чужой бой? — подумал Сокольский, не оборачиваясь. — Тебе бы сделать от нас ноги, пока ты их не протянул".

— Послушайте! Я должен быть с вами! — выступил Чехов. Сокольский вздохнул и промолчал. — Вы сами втянули меня в эту историю! Вы не можете просто отвернуться и сказать: "Уходи!" Это дурацкое "уходи" — всё, чего я заслужил?

Сокольский ещё раз вздохнул, оторвался от созерцания воды и повернулся к Виктору. Чехов в свои двадцать пять вымахал выше него на голову, так что приходилось смотреть вверх.

— Видишь? — Сокольский оттянул большим пальцем губу, продемонстрировав ровные белые зубы слева в верхней челюсти. К слову, они ничем не отличались от всех остальных. Кроме одного: — Импланты. Восемь штук. Свои мне выбили, когда допрашивали. Заодно сломали челюсть, четыре ребра, и левую руку в двух местах. От меня в тот раз ничего не узнали. — Он криво усмехнулся. Впрочем, он всегда криво усмехался. — Знаешь, почему? Потому что они не смогли меня разозлить и вывести из себя.

Виктор с сомнением и некоторым трепетом смотрел на него, не понимая.

— Как можно не выйти из себя, если тебя так бьют?

Сокольский скривился и пожал плечами, словно упёртость собеседника начала действовать ему на нервы.

— Можно. Главное — не злиться. Да и на кого? Тот, кто бьёт — либо наёмник, либо садист. Толку на него злиться?

— А на того, кто приказал тебя бить? На него ты тоже не злишься? — Виктор усмехнулся, как ему показалось, скептически. Но весь скепсис сейчас исходил от Сокольского.

— Смысл на него злиться? Того, кто отдаёт приказы, надо переиграть. Он должен выйти из себя, а не ты! — Сокольский осмотрел Виктора с головы до ног и тоже усмехнулся. — Ты же взрываешься — чуть пощекочи. Я один раз потерял над собой контроль — и дорого заплатил за это. Слишком дорого. Больше не хочу, и другим не желаю. Уж извини, но ты — слабое звено.

И он разочарованно прищёлкнул языком.

— А она? — Виктору было обидно и он резким взмахом руки указал на жующую бутерброд Ингу. Та отхлебнула кофе из пластикового стаканчика, будто не видела его жеста и вообще не слушала разговор. — Она же баба! Но ей ты доверяешь!

Сокольский разулыбался, иронично и ласково, и похлопал Виктора по плечу.

— Уже взорвался, да? — Прозвучало так издевательски-участливо, что Чехов чуть не врезал ему по физиономии. Сокольский это почувствовал, перестал улыбаться и убеждённо кивнул. — Доверяю. К тому же, у неё своя задача и я не собираюсь её подставлять. Тебя, кстати, тоже. Так что поезжай, куда я сказал, побудь там до времени, пока мы не закончим. Это для твоей же безопасности. — И он вкрадчиво добавил: — Пока ещё не поздно.

Виктор постоял несколько секунд, уперев руки в бока. Ему хотелось сказать какую-нибудь гадость. Но наверное, он понял наконец, о чём ему толкует Сокольский. Глубоко вдохнув и тихо выдохнув, Виктор опустил руки и расслабился.

"Жаль, что ты такой упорный…" — подумал Сокольский, но довести мысль до конца не успел.

— Я не уйду. Это и моё дело тоже, — сказал Виктор, постаравшись, чтобы на этот раз голос прозвучал спокойно. — Из-за них умер близкий мне человек. Самый близкий! И из-за вас двоих тоже. — Он мотнул головой в сторону блондинки. — Если бы не вы… Вы мне всю жизнь с ног на уши перевернули, а теперь хотите, чтобы я ушёл?! — Под конец он снова начал заводиться.

— Прогонишь — он сам начнёт копать, — подала голос Инга. Она запрокинула голову, выцедила из стаканчика последние капли коричневой жижи и облизнула не накрашенные губы. — Будет путаться под ногами — только хуже сделает, а в результате его всё равно грохнут. Лучше сам пристрели.

Она смяла пустой стаканчик, соскользнула с пыльного капота и пошла в обход машины на водительское место. Виктор посмотрел ей вслед. Было на что: девица двигалась по неглубокому песку раскованными, кошачьми движениями, так что взгляд невольно соскальзывал на уровень её круглой попки. Сокольский тоже посмотрел ей вслед, подумав: "Тут ты права, лучше держать Витька на виду. Уж больно шустрый".

— Ладно! — отвлёк он Чехова. — В машину!

Виктор явно почувствовал прилив сил, кивнул и с готовностью полез на заднее сидение.

— На переднее, — осадил его Сокольский…

Глава третья. Призрак детектива

— Геннадий Антонович! Срочный звонок по второй линии!

Директор отвлёкся от сводки.

— Слушаю! — сказал он в трубку и махнул секретарше, чтобы та убралась.

— Носков! Вы меня подставили!

Геннадий Антонович встрепенулся. Голос звучал приглушённо, но сомнений в своей принадлежности не оставлял.

— Сокольский?! Сколько раз я говорил, чтобы вы не звонили мне на этот телефон?!

— У меня не было выбора.

— Как это? — Носков насторожился. — И что вы такое говорите, как я мог вас подставить?

— Откуда объект узнал, что я слежу за ним? Скажете, не от вас? — Теперь Сокольский говорил отрывисто. — Меня поджидали на выходе, сразу после того, как я отправил вам запись! Я еле ушёл от них.

— Погодите! А я-то думал: куда вы пропали! — осенило Геннадия Антоновича. — Надеюсь, те люди, которые вас поджидали… м-м-м… Они не узнали, на кого вы работаете?

— Пока нет, — сухо ответил Сокольский.

— Что значит: пока? — Носков разволновался. В двери заглянула секретарша, но он так категорично глянул на неё, что она тут же исчезла. — Слушайте, Сокольский! Я вас не подставлял. Это не в моих интересах!

— Нам надо встретиться, — перебил его собеседник.

— Хорошо! Давайте на старом месте…

— Нет! Выходите прямо сейчас. На стоянке слева, через четыре машины от поворота, стоит вишнёвая "Лада Гранта". Я жду.

Сокольский прервал звонок. Геннадий Антонович посидел минуту с трубкой в руке, но потом решительно встал, набросил плащ и пошёл к выходу.

— Меня ни для кого нет, — бросил он секретарше. — Плохо себя чувствую, хочу пройтись.

Он спустился вниз и вышел из здания. Погода радовала почти по-летнему, но Носкову было не по себе. Он прогулялся туда-сюда, издали заметил нужную машину и,