С тех пор прошло ещё несколько лет. Ольга со своим Санечкой, так и не умершим от "таинственной" болезни, по-прежнему жила в квартире-студии на окраине, присылала Марку счета за услуги ЖКХ, распускала о нём слухи, искала для мужа "творческое вдохновение", и позволяла "бывшему" видеться со своей девочкой, которую практически содержал Лисовской. Юная Дашенька большую часть времени проводила в дорогом интернате и дядю Марка видела в три раза чаще, чем родителей. Его это вполне устраивало. Он привязался к девочке и ради неё терпел скандалы, которые время от времени устраивала ему Ольга, из-за того, что он "не помогает Санечке устраивать выставки", "не даёт денег ему на лечение", и вообще, "не понимает людей искусства". Марк научился все эти её высказывания игнорировать и даже не пугался, когда она грозилась не давать ему видеться с её дочерью. Всё равно приходил момент платить по счетам — и Ольга неизменно делала вид, что никакого скандала не было. Так они и жили: каждый занимался своими проблемами.

До тех пор, пока однажды Марк Лисовской не оказался перед дверью 22-й комнаты на базе отдыха под Зеленогорском…

Глава вторая. Проблема

Он сидел на стуле рядом со входом. Как вошёл — так на него и опустился, не сделав и шагу. И крутил в пальцах едва початую сигарету, ни на кого не глядя и странно покачиваясь, словно его мучила внутренняя боль. Потом мельком увидел сигарету в собственных пальцах, смял и огляделся, ища, куда её кинуть. Инга молча поставила рядом с ним, на тумбочку, пепельницу.

— Спасибо, — сказал он, выбросив рассыпавшийся окурок — и это было первое слово за последние пять минут. — Я не знаю, что мне делать.

Сокольский молча наблюдал за тем, как Марк Лисовской дрожащими пальцами вынимает из пачки ещё одну сигарету и снова закуривает.

— Не знаю, что делать! Не знаю!

— Вы обращались в полицию? — спросил Сокольский, поняв, что теперь уже этот человек с рассеянным взглядом выпуклых, красных от недосыпа глаз, в чёрном пальто и блестящих ботинках, готов к разговору.

— А толку?! — бросил тот резко, и отчаянно затянулся, так что Инге показалось, что он сейчас непременно закашляется. Но этого не случилось. — Что я скажу полиции? Что у одной женщины, которая мне уже давно не жена, кто-то похитил дочь, которая лично мне скорее всего никем не приходится? Они позвонят Ольге, а та скажет: "Нет-нет, ничего подобного! С чего вы взяли?" Для всех я никакого отношения к этому ребёнку не имею. — Он стукнул себя кулаком в грудь, при этом снова смял сигарету, выбросил и достал из пачки следующую.

— А вы имеете?

— Имею! — Он высказал это так резко, что Сокольский выпрямился, чем заставил гостя сбавить тон. — Простите. Имею, потому что пока она с этим… козлом… талантливым… пока они развлекались, я растил эту девочку! Жаль, не подумал оформить на себя опекунство. — Он всё-таки раскурил очередную сигарету и теперь нервно затягивался, словно боялся, что не успеет накуриться перед казнью. — Формально Ольгу не за что лишать родительских прав, иначе я бы это непременно сделал!

Инга уже копалась в своём ноутбуке, выискивая информацию о бизнесмене, владельце крупной строительной фирмы, Марке Викторовиче Лисовском, и его второй жене, Ольге Петровне Лисовской-Громовой, в девичестве Королёвой (как же много может быть фамилий у женщины!). Разговор она, по обычаю, оставила на Сокольского. Но тот пока склонен был только спрашивать, ничего не предлагая.

— Вы давно знакомы с… генералом, который вас со мной связал?

— Не помню… — Марк зажал сигарету в зубах и потёр пальцами без того красные глаза. — Лет семь или восемь. Он ещё не был генералом… Это имеет значение?

— Просто любопытно. Не каждый день меня просят оказать содействие "хорошему человеку". Поймите меня правильно, обычно я такими делами не занимаюсь.

Марк выпрямился и не глядя воткнул остаток сигареты в пепельницу.

— Он предупредил меня. Но и вы поймите правильно: раз он говорит, что вы лучший — значит, так оно и есть. Я заплачу!

Он отчаянно махнул рукой, вскочил и принялся быстро ходить по комнате.

— Да я готов все деньги отдать этим похитителям! Все, сколько есть! Но знаете, мне уже приходилось иметь дело с такими людьми. Нет гарантии, что они оставят девочку в живых, понимаете? Вы должны понимать. Ей шесть лет! Но разве таких не убивают? — Он остановился и посмотрел на Сокольского. Сейчас он действительно был похож не то на рассерженного лиса, не то на свирепого хорька. — Убивают!

— Я знаю, — коротко ответил Сокольский, и его гость, удовлетворённо кивнув, снова сел на стул у двери. — Хорошо, я помогу. Мне понадобится вся информация: в каком она была интернате, где живут родители, кто бывает у них дома, кто имеет зуб на вас, на Ольгу, на её мужа. В общем, всё, что вы, как опытный человек, можете мне предоставить.

Марк Лисовской кивнул и забрал прислонённый к стенке кейс, с которым приехал. Он действительно был опытный и привёз с собой всё, что только могло пригодиться в деле. Поразительно, но его волнение прошло, он снова стал деловым человеком, способным трезво соображать. Сокольский эту метаморфозу почувствовал и удовлетворённо кивнул.

— Когда они звонили?

— Этим утром. Сказали, что дают время до пяти вечера, чтобы собрать деньги. Они с Ольгой разговаривали.

— Ещё один вопрос… — Сокольский уже просматривал бумаги, но тут поднял голову и внимательно посмотрел на гостя. — Вы уверены, что это не мистификация?

— Считаете, что они всё подстроили, чтобы с меня деньги взять?! — Марк едва не взвился, но потом лицо его переменилось, сделавшись безучастным, словно в нём исчез внутренний тонус. — Не знаю. Нет… Ольга не могла. Да нет, не думаю…

Сокольский неприметно вздохнул и повернулся к Инге.

— Позвони Витьку, пусть чешет сюда и по дороге заберёт фургон, — распорядился он. — Надо успеть нанести визит почтенному семейству. — Он поднялся. — Идёмте, господин Лисовской. У нас мало времени.

Глава третья. Расследование

Марк поднялся по лестнице и остановился перед дверью. Было даже странно, что он ещё ни разу не входил в эту квартиру. Когда приезжал за Дашкой — ждал на улице, пока её оденут и выведут. Иногда ему казалось, что Ольга специально тянет время, чтобы он подольше торчал перед окнами, рядом со своей шикарной иномаркой. Но собираться до бесконечности она не могла, а встреча с девочкой полностью компенсировала Марку неудобства. Наверное, он теперь действительно стал "большим и толстым": привык отвечать на чужие заскоки терпеливым игнором.

Она распахнула двери, представ перед бывшим мужем с растрёпанными волосами и в махровом халате,