Степан Николаевич Махеев, больше известный как Махей, принадлежал к числу немногих авторитетов, ухитрявшихся долгое время сохранять жизнь и свободу, так и не перейдя полностью в легальный бизнес. Больше десяти лет он одной рукой меценатствовал, заправлял несколькими фирмами и ручкался с депутатами, а другой — сбывал оружие, наркоту, живой товар, и вообще всё, за что можно было получить звонкую монету в большом количестве. Действовал дерзко, но осторожно. Наглел, где мог себе это позволить, но отступал, едва начинало пахнуть жареным.
Всему когда-то наступает край, и Махей чувствовал: пора "завязать". Денег он скопил достаточно, и мог надеяться остаток жизни провести в собственном поместье где-нибудь в Латинской Америке. Но намечалась пара выгодных сделок, и Махей не отказал себе в удовольствии взяться за них. Напоследок. А может (что греха таить) — поддался на обычную человеческую страсть: сколько ни есть — всё мало.
Когда он и его гость скрылись за дверью, парень у бильярдного стола выпрямился, и некоторые время изучал конфигурацию, не глядя тыкая пальцем в кнопки на своём плеере. Игорёк и не играл вовсе. Так, баловался. И никакую музыку он не слушал. Ему удалось установить в кабинете Махея крошечный микрофон, и теперь он мог катать шары, наслаждаясь беседой собственного хозяина и его неизвестного посетителя…
— Это единственное место, где я знаю, что меня никто не подслушивает, — посетовал Махей, и Игорёк в соседней комнате мысленно усмехнулся, доставая из сетки шарик.
— Так что за срочное дело? — спрашивал гость. Судя по звукам, они рассаживались у стола и угощались выпивкой. Тонко звякнул бокал. Слышимость в наушниках была такая, что даже находясь рядом — не уловишь всех нюансов, которые они передавали. Жаль только, что диапазон небольшой, уйти из соседнего помещения нельзя.
— Хороший французский коньяк — большая редкость, — тянул время Махей. — Такого не купишь в магазине.
Игорёк наметил очередной шар и прицелился, пропуская кий через измазанный мелом палец левой руки.
— Один наш общий знакомый стал серьёзной проблемой, — сказал наконец Махей.
— Почему ты её не решишь? — спросил гость.
— Потому, что у меня есть две причины, — издалека зашёл хозяин дома и коньяка. — Для начала, он не на моей территории. Сунусь туда — начнутся предъявы. Мне головная боль не нужна, я наоборот ищу способов её избежать.
— А второе? — Собеседник издал чавкающий звук. Наверное, подкреплял выпивку лимоном.
— Хочу, чтобы всё выглядело обычной заказухой, а у тебя есть спецы по этой части. И главное — они знать не знают, кто их посылает и по каким причинам. Будет прокол — не смогут на меня показать, ни ментам, ни братве.
Некоторое время царило молчание. Игорёк хладнокровно катал шары. Он никуда не торопился.
— Ты знаешь, я беру дорого, — сказал наконец гость.
— Не дороже денег, — возразил Махей. — Дело того стоит.
Дальше пошёл не особо содержательный трёп, который Игорёк старательно прослушал, но не напрягался. Эти двое договорились, а имя жертвы всё равно не назовут. Оно известно обоим, а Махей, равно как и его гость, предпочитали не произносить вслух лишнего.
Наконец, они стали прощаться, и Махей лично провёл гостя обратно, через просторный холл. Игорёк как раз обошёл стол с противоположной стороны, и глядя вскользь на шары, успел посмотреть на таинственного незнакомца: высокий, худощавый мужик, бровь приподнята шрамом. Игорёк успел заметить эту деталь благодаря контрастному освещению. Хотя, поручиться за то, что заметил именно шрам, не смог бы. Может, какой-то другой дефект. Не останавливаясь, Игорёк обошёл стол, снова оказавшись спиной к выходу.
Возвращаясь, Махеев сперва пошёл мимо, но потом задержался, подошёл и щёлкнул его по затылку. Игорёк мгновенно развернулся, одним махом выдернув наушники из ушей, и уставился на хозяина широко распахнутыми, честными глазами.
— Ядерную войну пропустишь, — проворчал Махей. Он остался доволен проведённой встречей. — Собери шары, сыграем…
* * *
(Санкт-Петербург, январь 2017 года)
Сокольский вглядывался в фотографии Глеба Денисовича Зайцева, сделанные за последние дни парнями из наружного наблюдения. Попадались тут и фас, и профиль, но поручиться за то, что видел пять лет назад именно этого человека, Сокольский не мог. Рост, комплекция, шрам — это всё замечательно, но нельзя сказать "да", если у тебя нет твёрдой уверенности.
Курьер от майора Киппари доставил ему новые материалы с пометками и выводами. Замещая Сокольского на посту начальника отдела, Мотя не перестал быть аналитиком. Он проделал огромную работу, не просто собрав, но умело упорядочив все полученные сведения. Сокольский хотел сразу пойти по готовым следам, но остановился. Чужой взгляд может повлиять на твоё собственное видение, поэтому он отложил отчёт Матвея до времени и постарался сам вникнуть в информацию.
Первая ступенька вырисовалась почти сразу. В 1994 году Олег служил в Калининграде. Его командиром был Глеб Денисович Зайцев, в ту пору совсем молодой офицер, всего лет на пять старше своих подчинённых. Этот Зайцев уволился в запас через четыре года. До родного села в Краснодарском крае не добрался. По непроверенным сведениям, рейсовый автобус, на котором он ехал, перевернулся на повороте. Несколько человек погибло. Чтобы доподлинно узнать, был ли среди них Зайцев — потребуется время. Но он не вернулся в семью. Значит, потенциально мог покинуть мир живых. Если он вообще ехал на том автобусе.
Можно допустить, что тот Зайцев был полным тёзкой этого. Но совпадает возраст и место предполагаемого рождения. По сведениям, он переехал в Питер из Краснодарского края пятнадцать лет назад. Мало вероятно, чтобы в одном и том же месте родились и проживали два Глеба Денисовича Зайцева. Кроме того, совпадает учебное заведение, в которое он поступал до армии. Никаких ранений Зайцев во время службы не получал, но шрам он мог приобрести после аварии.
Двадцать прошедших лет и полученная травма наверняка сильно изменили его лицо. Но совпадали имя, фамилия и возраст. Игорь подумал: "Олег обнаружил, что когда-то они были знакомы, и при встрече мог спросить то, чего лже-Зайцев не знал. Тот догадался, что повёл себя неправильно, и захотел избавиться от Олега. Но не успел. Олег исчез". На полях блокнота Сокольский пометил для себя: "Если паспорт Зайцева попал к лже-Зайцеву, это могло произойти от 1998 до 2001 года. В 2011 мог участвовать в делах
