Не выдержав, я вывалила на подругу абсолютно всё. Каждую мелочь и каждую минуту рядом с Томом, которую успела провести в его компании. Я не способна помочь себе сама, возможно, стоит найти спасательный круг где-то ещё. И под конец рассказа, слёзы заливали щёки, а я задыхалась, хватая ртом воздух, плюсом ко всему, на наш столик косо смотрели остальные, но мне было плевать, потому что поток рвущихся наружу эмоций разочарования было не остановить. Я лишь надеялась на какой-то совет от Лизи, которая всё это время молча смотрела на меня. На её лице не промелькнула ни одна эмоция удивления, будто она уже всё знала, а я лишь подтвердила её теории.
— Из-за этого ты отказываешься от танцев?
Я согласно кивнула.
— Это глупо, ты сама понимаешь. Да, наломала дров, зато будет, чем топить печку.
— Он ненавидит меня, Лиз, — хмыкнула я, утирая слезы салфеткой.
— С чего ты это взяла? Ты не можешь решать за него. Ты же призналась, дай ему время.
— За это время он вычеркнет моё имя везде. Или уже это сделал.
— Прекрати, ты снова думаешь наперёд, я не замечала в тебе паранормальных способностей. И ты не пророк Моисей, чтобы знать будущее.
— И что ты предлагаешь?
— Если ты ещё не извинилась, то самое время. И даже он не поймёт, значит так нужно. Всё, что не делается — к лучшему, сама знаешь. На нём жизнь не прекращается. Тебе пятнадцать, и таких Томов ты можешь встретить ещё тысячу.
— Говоришь как мама, — сквозь всхлипывания, засмеялась я.
— Потому что они правы. Жизнь ни на чём не прекращается. Подняла подбородок и сожгла мосты.
— У меня нет спичек, чтобы жечь мосты. И ты слишком просто говоришь про отрицание чувств. Ты не знаешь, что ждёт тебя.
— У тебя есть дрова, найди камни и да поможет тебе сила трения, — улыбнулась Лизи, засунув ложку в рот. Сделав глоток чая, она вновь обратилась ко мне, — да, не знаю, но я точно уверена, что в первую очередь нужно ценить себя. Ты у себя одна, Алекс. Стоит ли ради любви жертвовать собой?
— Говоря о любви, ты ешь торт, эклер и пончик.
— Ну да, и что? — захихикала подруга.
— Ничего, маленькая задница. Определённо стоит, если ты действительно любишь. Я не хочу, чтобы ты попала в ситуацию с выбором, но что ты выберешь тогда?
— Себя, — тут же кивнула Лизи.
— Не зарекайся.
Пожав плечами, она вновь довольно улыбнулась и откусила эклер, а я хмыкнула и закатила глаза. В любом случае, она права. Жизнь не останавливается, она идёт своим чередом, и со временем, расставит всё и всех по своим местам. Я же надеюсь, что моё место будет рядом с Томом. И я действительно должна извиниться, но боюсь, что сейчас у меня не хватит силы посмотреть ему в глаза, и сказать простое прости.
В понедельник, я вновь вырвала кусочек листа из ежедневника, где написала лишь одно слово. Может быть сейчас не важно, получу ли я своё прощение, важно лишь то, что я попробовала сделать этот шаг, дальше уже дело за ним. Мне пятнадцать, и сколько на моём пути ещё парней — неизвестно. Конечно, мне бы хотелось одного, и возможно стоит бороться за это имя, но я желаю взаимной борьбы. Том говорил, что я сильная, но что, если он ошибся, и я слабая, потому что между возможностью просто подойти к нему и познакомиться, я выбрала пусть наименьшего сопротивления. Каждому свойственно ошибаться, без ошибок, мы не учимся, без них, мы не становимся теми, кем являемся в настоящем. На свете нет идеальных людей, но любой неидеальный может стать идеальным для нас.
Лизи легко переубедила меня не отказываться от желаемого, а я и правда два года смотрела в сторону старшей школы, желая попасть на танцы. Вот же он, миг, который должен официально впустить нас на последний этап. С каждым новым днём время в школе сокращается даже несмотря на то, что мы только в девятом классе. Мы должны наслаждаться новым днём в стенах детства, которое совсем скоро закроет свои двери и уже не даст вернуться назад. Нужно ценить мелочи, как сэндвич от мамы на обед, сложные задачи и бессонные ночи перед экзаменом, волнение при поступлении в университет, потому что когда-то и студенческие двери закроются за спиной, подтолкнув во взрослую жизнь, где уже не будет времени для дуростей.
Посмотрев на клочок в своей ладони, где на белом листе рисовалось слово прости, я окинула взглядом пустой коридор и быстро сунула его в линию вентиляции на дверце.
Глава 14
Том
— Мне кажется, ты долбанулся, — выдохнул я.
— Мне кажется, ты долбанулся, — передразнил Джаред, застегивая часы на руке.
— С какого счастья я должен идти с тобой?
— Потому что мы типо братья, — усмехнулся Джаред. Вальяжно прогулявшись по гостиной, он натянул чёрную футболку и растянул губы в широкой улыбке, посмотрев на меня.
— Да, но не близнецы, — выгнув бровь, парировал я сидя на диване, пока мама порхала на кухне, а отец что-то тихо рассказывал ей.
— К счастью, — кивнул Джаред.
— Что?
— К счастью, не близнецы, на свете нет никого милее меня.
Шлёпнув себя ладонью по лбу, я протянул:
— Господи, вы нахрен издеваетесь. Если бы ты приехал на той неделе, как планировал, сейчас тебя бы тут не было, и я бы уже отмучился.
— Ты не туда смотришь, Томми, — загоготал Джаред, — твой Боженька перед тобой. Планы предков поменялись.
— Да ладно? — иронично выгнув бровь, я окинул брата насмешливым взглядом, — ты скорей для сектантов, вроде тех, что поклоняются дьяволу.
— Оторви свои яйца от дивана и иди, переоденься, ты не можешь пойти так.
— Как так?
— В домашних шортах и задрыпаной футболке.
— Зачем тебе я? Ты через пару минут смоешься в дальнюю комнату.
— Это же твои друзья, — усмехнулся Джаред.
— Хосе — мой знакомый, ты же не такой идиот, чтобы называть другом каждого знакомого.
— Какая нахрен разница? В любом случае, ты его знаешь.
— Я иду при условии, если свалю через час.
— И что ты там так долго собираешься делать? — рассмеялся Джаред, — ты же у нас католическая монашка.
— Идиот, я не девственник, если тебе интересно.
— Конечно, та девчонка тебе дала, ведь ты включил ей сраного Бибера.
От упоминания Алекс, кровь отхлынула от лица, а тело моментально напряглось. Вторую неделю я стараюсь игнорировать её, в общем, то, мы делаем это взаимно, но Алекс ещё и избегает меня. Как только она видит меня на горизонте, резко сворачивает в другую сторону, что одновременно и веселит и раздражает. Но больше всего меня раздражает то, что я всё равно продолжаю тянуться к ней или искать в толпе глазами. Было бы замечательно, если после открывшейся правды
