Тебя я вижу всю! Зачем так поздно!

     Ах, любим мы обманывать себя,

     Порочных чтить в ответ на их почтенье,

     Ведь людям знать друг друга не дано,

     Друг друга знают лишь рабы галер,

     Что чахнут на одной скамье в оковах;

     Где ни потребовать никто не может,

     Ни потерять, друг друга знают там,

     Где каждый плутом чувствует себя

     И может всех других считать за плута.

     Но мы других не узнаем учтиво,

     Чтоб и они не узнавали нас.

     Как долго закрывал священный образ

     Прелестницу ничтожную! Теперь

     Упала маска: вижу я Армиду,

     Утратившую чары. Вот кто ты!

     Предугадал тебя в моей я песне!

     А хитрая посредница ее!

     Как унижалась предо мной она!

     Я слышу шелест вкрадчивой походки,

     Я знаю цель, куда она ползла.

     Я всех вас знаю! Будет! Пусть несчастье

     Меня всего лишает, все ж ему

     Я радуюсь: оно научит правде.

        А н т о н и о

     Я с изумленьем слушаю тебя.

     Я знаю, Тассо, как твой быстрый дух

     Колеблется в две стороны. Опомнись

     И яростью безумной овладей!

     Ты произносишь резкие слова,

     Что можно бы простить твоим скорбям.

     Но сам себе ты их простить не можешь,

         Т а с с о

     Не говори мне кротким языком,

     Разумных слов я не желаю слышать!

     Оставь глухое счастье мне, чтоб я,

     Опамятовавшись, не сошел с ума.

     Я раздроблен до глубины костей,

     Живу, чтоб это чувствовать, охвачен

     Отчаяньем, и в вихре адских мук,

     Которые меня уничтожают,

     Моя хула лишь слабый боли стон.

     Я прочь хочу! И если честен ты,

     То помоги мне выбраться отсюда!

        А н т о н и о

     Тебя я в этом горе не покину.

     И если ты не властен над собой,

     То я не ослабел в моем терпенье.

         Т а с с о

     Итак, тебе я должен в плен отдаться?

     Я отдаюсь, и это решено.

     Я не противлюсь, лучше будет так -

     И повторяю я себе со скорбью:

     Прекрасно было то, что ты утратил.

     Они уехали - о, боже! Вижу

     Я пыль от экипажей, впереди

     Несутся всадники... Их нет, их нет!

     Они умчались! Если бы я мог

     За ними вслед! Они умчались в гневе.

     О, если бы я мог припасть хоть раз

     К его руке, проститься пред разлукой,

     Хоть раз сказать: 'Простите!' И услышать

     Еще хоть раз: 'Иди, все прощено!'

     Но никогда я это не услышу...

     О, я уйду! Лишь дайте мне проститься,

     Проститься! Дайте снова хоть на миг

     Увидеть вас, и, может быть, тогда

     Я выздоровлю вновь. Нет, я отвергнут,

     Я изгнан, и себя изгнал я сам.

     Я не услышу больше этот голос

     И этот взор уж больше никогда

     Не повстречаю...

        А н т о н и о

     Пускай тебя ободрит голос мужа,

     Что близ тебя растроганный стоит!

     Не так несчастен ты, как представляешь.

     Мужайся же! Не уступай себе.

         Т а с с о

     А так ли я несчастен, как кажуся?

     И так ли слаб, как пред тобой являюсь?

     Ужели все я потерял и скорбь

     Уж превратила, как землетрясенье,

     Весь дом лишь в груду мусора и пыли?

     Иль не осталось у меня таланта,

     Чтоб поддержать меня и дать забвенье?

     И неужель угасла сила вся

     В моей груди? Ужель я стал теперь

     Совсем ничтожным?

     Нет, это так, и я теперь - ничто,

     Ее утратив, я себя утратил!

        А н т о н и о

     Когда всего себя ты потерял,

     Сравни себя с другим! Познай себя!

         Т а с с о

     Ты вовремя об этом мне напомнил!

     Поможет ли истории пример?

     Могу ль себе представить человека,

     Что более, чем я, перестрадал,

     Чтоб, с ним сравнив, я овладел собою?