– Я хотела кое-что предложить, – негромко сказала я, демонстративно оглядевшись, словно желая убедиться, что кроме нас в комнате никого нет.

Он улыбнулся мне и наконец взял с подноса булочку. Теперь, глядя на его продолговатое красивое лицо, я видела под ним олений череп, как если бы его плоть представляла собой лишь тонкую пленку, способную в любую секунду соскользнуть, обнаружив его чудовищную сущность. Мне стоило огромных усилий не разбить ему о голову его собственную чашку.

Где Мэри? Что ты с ней сделал?

Я находилась в очень невыгодном положении, потому что стоило ему обнаружить, что я знаю правду о Мэри, как он получил бы очень опасное преимущество. Он не понаслышке знал, как я ею восхищаюсь, как она мне дорога, и информация о ее истинном местонахождении была бесценной. Я должна была проявлять крайнюю осторожность, чтобы не проиграть еще до начала партии.

– Я слушаю, – с глубоким вздохом произнес он.

Он не стал есть булочку, оставив ее на блюдце. Я сделала шаг поближе, несмотря на омерзение, которое испытывала в его присутствии. За ночь мой план претерпел изменения, но изначальная цель осталась прежней. Я должна была навсегда покинуть Холодный Чертополох и избежать участия в войне, которую он намеревался затеять.

– Книга… – прошептала я, снова заговорщически улыбнувшись. – Я найду способ раздобыть ее, но мне кое-что нужно, и прежде я хочу это получить.

– Деньги, – подсказал он.

Конечно, мерзавец это знал, ведь я сама ему об этом сказала прошлой ночью. Он улыбался с видом кошки, которой дали сливки, отчего желание убить его, ударив чашкой по голове, стало почти непреодолимым.

– Не просто деньги, – поспешно ответила я. – Состояние. Много денег, которые позволят мне увезти Мэри и остальных друзей далеко отсюда и начать новую жизнь.

– Ты меня заинтриговала, – промурлыкал он. – Продолжай.

– Ты ничем не рискуешь, дав деньги вперед, поскольку мне необходимо вначале навсегда разорвать связь с книгой. Я не уеду, пока ты не поможешь мне с этим, а для этого нужна сама книга. – Я вздохнула и сморщилась, старательно изображая испуганную маленькую девочку. – Это очень опасно для меня, ты же понимаешь? Добывая для тебя книгу, я рискую всем, так что никакого обмана. Как только я получу свои деньги, а ты получишь то, что нужно тебе, я выхожу из игры. Я не хочу иметь отношения к… к тому, что ты запланировал.

Из вестибюля послышались голоса. К выходу из дома, негромко беседуя, шли несколько мужчин. Я отвернулась и занялась чайником на столе у окна, выжидая, пока за Бринами и Сэмюэлем Поттсом захлопнется входная дверь. Когда я снова обернулась к отцу, он отсутствующим взглядом смотрел перед собой, продолжая помешивать чай. Он настолько глубоко ушел в свои мысли, как будто меня тут не было.

– Мне бы хотелось, чтобы ты передумала. Когда самозванцы будут свергнуты, а наше королевство возродится, мы могли бы вместе о нем позаботиться. Ты могла бы вернуться в свой настоящий дом и жить среди прекрасных созданий, подобных тебе.

Его голос был очень грустным, но я ему уже не верила.

– Ты сам сказал, что надвигается война, а я не солдат. Нет, мне больше по душе тихая, спокойная жизнь. Возможно, я выйду замуж или заведу собаку. Можно поинтересоваться, почему ты не можешь забрать книгу сам? – спросила я. – Ты, должно быть, гораздо более могущественный, чем я. Наверняка тебя не убьет прикосновение к ней.

– Я пока слаб, мне еще очень далеко до полного могущества, – спокойно ответил он. – Если бы ты спала больше тысячи лет, у тебя при пробуждении тоже болела бы шея и затекли ноги.

Он лгал. Если у него хватало сил на то, чтобы по нескольку часов подряд выдавать себя за Мэри, то уж он точно мог подняться по лестнице и взять книгу.

Я вытирала со стола рассыпанный сахар, когда меня внезапно осенило: он может взять книгу. Более того, он, скорее всего, уже попытался это сделать. Но они ее перепрятали, и теперь он хочет, чтобы я узнала, где она находится.

– Есть одна сложность, – медленно произнесла я, сметая сахар в ладонь.

– Какая?

– Книга… Миссис Хайлам куда-то ее спрятала. Я думаю, они понимают, что происходит что-то странное. И не знаю, как ее найти, не привлекая внимания.

Я стряхнула сахар с ладоней над подносом с чайником и взяла блюдо с пирожными.

Стул заскрипел под его весом, когда он наклонился вперед. Я чувствовала, как он впился взглядом в мой затылок, пытаясь без слов заставить меня обернуться. Я не стала этого делать, опасаясь, что румянец или движение бровей может выдать мой блеф.

– Ты должна вести себя очень осмотрительно, дочь. Если твое предложение вполне реально и нам предстоит заключить договор, я должен получить что-то за свои деньги. Они тебе доверяют, используй это в свою пользу.

Ты используешь меня так же, как использовал Мэри.

– Ты совсем не пьешь чай, – непринужденно заметила я. – Он тебе не нравится?

– Что ты, он в порядке. Просто мне не нужен чай, моя дорогая дочь. Мне нужна месть.

– Еще бы, – кивнула я, делано улыбаясь.

Когда я обернулась, он сидел в той же позе и по– прежнему не прикоснулся к чаю. Розово-фиолетовый паук у него на плече продолжал в упор смотреть на меня, и мне вдруг пришло в голову, что это очень странно. Я никогда еще не видела, чтобы пауки вели себя так сдержанно.

– Я уверена, что ты ее получишь. Если тебе больше ничего от меня не нужно, боюсь, что мне пора. Мистер Морнингсайд начинает беспокоиться о своих переводах.

– Ну конечно, – с усмешкой ответил отец. Он откинулся на спинку стула и с глубоким вздохом расслабился. Потом взял чашку и сделал большой глоток чая. – Я бы не стал заставлять его ждать. Я случайно услышал, как экономка беспокоилась о сегодняшнем заседании Суда. Он имеет право узнать конец истории перед тем, как его мир обрушится ему же на голову.

– Я только что услышал от этого засранца Финча совершенно невероятную историю.

Разумеется, не успела я сесть за работу, как в библиотеку своей непринужденно-грациозной походкой вошел мистер Морнингсайд.

Впрочем, на этот раз он выглядел так, как будто всю ночь не спал. Это доставило мне некоторое удовлетворение, поскольку теперь я знала, что он утаил жизненно важную для меня информацию.

Несмотря на антипатию, которую я испытывала к отцу, – а она была очень острой, – я не могла отделаться от ощущения, что кое в чем относительно мистера Морнингсайда он прав. В том числе насчет того, что он очень любит держать питомцев. Неужели и я для него лишь занимательная зверушка? Очаровательная диковина? Одна из последних Подменышей, ценная лишь своей редкостью? Но если