— Врага надо знать в лицо, мэм, — сказал он, протягивая несколько тонких листков, с напечатанным в типографии текстом. — Я понимаю вашу тревогу, но будьте уверены — армия сможет защитить.
Алексис лишь слабо улыбнулась на это. Капрал, несмотря ни на что, оказался приятным человеком, и, как бы ни хотелось, она не могла относиться к нему плохо.
Брошюры рассказывали о навахо, как о народе земледельцев, которых в ближайшее время приведут к «цивилизации», научив пасти скот и строить дома. Там же говорилось о примитивном разуме индейцев и о том, что обучаются они неохотно. В примитивный разум верилось с трудом, но то, что школа стояла до сих пор пустая, удручало. Да и представить гордого вождя пасущим коров получалось слабо. Брошюры не помогли, скорее, запутали ещё больше. Наверное, стоило меньше думать о дикарях, до которых никому, кажется, кроме неё и отца Колума в Колорадо-Спрингс совершенно не было дела.
Тоскливо вздохнув, Алексис посмотрела в окно: там опять шёл дождь, размазывая силуэты прохожих. Что-то знакомое показалось вдруг в одном из спешащих под навес мужчин. Сердце встрепенулось и забилось часто-часто, и Алексис, не удержавшись, подбежала к окну, вглядываясь в серую хмарь. Нет, просто показалось. Нервно облизнув губу, она вернулась за стол и посмотрела на свои руки — пальцы мелко подрагивали. Надо же, одна мысль о том, что это мог быть Киллиан, подняла в груди целый вихрь эмоций.
«Я слишком хорош для вас, не обольщайтесь».
Эта фраза занозой сидела в голове, заставляя злиться. На себя за то, что пошла поговорить, на него за самодовольный тон и попытки снова спрятаться за маской циничного выпивохи. Но отчего-то Алексис всё больше убеждалась во мнении, что Киллиан не такой. Фотокарточка осталась стоять на комоде, и по вечерам Алексис ставила её на стол перед собой и вглядывалась в лица. Спокойные, умиротворённые, молодые. Сколько же здесь было Киллиану? Едва ли больше двадцати пяти. А сколько сейчас? От мыслей, что совершенно его не знает, она приходила в отчаяние.
Алексис хотела бы понять, что именно привлекло её в младшем МакРайане, но, к сожалению, объяснения возникшему чувству не было. Даже себе она не могла пока признаться, что её необъяснимо тянет к нему, закрытому, колючему. Вероятнее всего причина была проста — Алексис попросту было его жалко. Невозможно не жалеть человека, который столько перенёс. Иных причин не было, просто не могло быть. Киллиан слишком отличался от мужчин, которых знала Алексис, чтобы думать о возможной симпатии.
Джон был выше, шире в плечах, и волосы у него были светлые, почти белые, всегда тщательно уложенные, не в пример каштановому беспорядку, творившемуся на голове Киллиана. И глаза у мужа светились теплом, светло-карие, с зелёными искорками смеха. По сравнению с ними ледяная, почти прозрачная голубизна глаз Киллиана попросту пугала. Но именно его взгляд преследовал ночами, полный нежности и любви. Почему иногда, в тёмные предрассветные часы, она мечтала, что когда-нибудь он посмотрит так на неё? Глупости! К утру все мысли разлетались под порывами ветра со склонов Пайкс-Пик, оставляя только сочувствие доле вдовца и раздражение на себя за то, что снова всю ночь думала о его губах, оказавшихся на удивление мягкими…
Замечтавшись, Алексис рассеянно скользила кончиками пальцев по своим губам, и когда дверь внезапно распахнулась, едва успела одёрнуть руку, испуганно подняв глаза.
— Опять этот дождь. Теперь до вечера не закончится! — весело объявила Мередит, проходя внутрь. В руках она держала одну из близняшек, а та сжимала в кулачке сухарь, замотанный в тряпицу.
— А остальные где? — улыбнулась подруге Алексис, поднимаясь ей навстречу.
— У миссис Джонсон, — вздохнула та, опускаясь на ближайший стул и усаживая дочку перед собой. — Иногда мне кажется, что я вот-вот сойду с ума! — пожаловалась Мередит, но тут же улыбнулась агукнувшей малышке. — А иногда — что без них я бы просто умерла! Вот и что с этим делать?
— Просто любить! — Алексис осторожно взяла девочку на руки, принимаясь что-то ей лепетать.
— Тебе давно пора своих! — заметила Мередит, потирая поясницу. — Ты так любишь детей!
На это Алексис только вздохнула. Они уже обсуждали эту тему с подругой, и не раз.
— Помню-помню, — фыркнула та, подперев подбородок рукой. — В прошлый раз мы, кажется, остановились на поиске возможных кандидатов в мужья, и ты решительно отвергла капрала. И зря, как мне кажется! Будь я моложе лет на десять, и одинока…
— Мередит! — Алексис укоризненно посмотрела на размечтавшуюся Мередит, но та лишь закатила глаза:
— Поверь мне, наш век так стремительно пролетает, что коротать годы в одиночестве — не лучший выбор. Да и сложно одной жить.
С этим Алексис тоже всегда соглашалась. Иногда отчаянно хотелось чувствовать поддержку, знать, что рядом тот, на кого можно опереться. Да кто просто может наколоть дров для печки, в конце-то концов!
— Раз ты не хочешь Лоуренса, могу предложить Ораста. А что, — в ответ на округлившиеся глаза подруги развеселилась Мередит, — он одинок, живёт в городе, получает неплохое жалование. Ну, подумаешь, глаза навыкате! Зато сердце золотое! Ладно-ладно, я шучу.
Задумчиво отбив мелодию носком туфли, Мередит встрепенулась:
— МакРайан!
Алексис вздрогнула, радуясь, что держит на руках ребёнка и можно сделать вид, что просто подбросила его вверх. Нервно улыбнулась:
— Он же священник!
— А я и не про старшего говорю. Несмотря на очевидные недостатки, Киллиан вполне может стать хорошим мужем. Если его обуздать и объездить!
Мередит залилась звонким смехом, а Алексис почувствовала, как заливается краской. Киллиан, лежащий на её кровати, так и встал перед глазами. Господи, да как же избавиться от этого наваждения?!
— Ладно, прости, — примиряюще сказала Мередит, замечая, что Алексис стала пунцовой. — Ты же была замужем, дорогая, неужели мысли о супружеском долге всё ещё заставляют тебя краснеть?
— Нет, ничуть, — пробормотала Алексис, отворачиваясь к окну. — Просто это было так давно…
— Ничего, дойдёт до дела — быстро вспомнишь! — деловито проговорила Мередит, поднимаясь. — Если бы мы с Джоном так не любили это, у нас и Роза никогда бы не появилась, не говоря уж о Питере, Трейси и Кристине.
Алексис не ответила. Дождь прекратился, и по небу бежали облака, подгоняя друг друга к горам. Мередит подошла и встала рядом.
— Пора домой. — Она протянула руки, забирая дочку. — Пока снова не припустил.
— Подожди! Я хотела зайти к Джонсону, кофе закончился. И ветчины надо купить.
— Я смотрю, ты учишься
