Дагобер растерялся, и его раздражение вмешательством госпожи Дафны медленно таяло. Он снова перевел взгляд на меня, и я увидела, как зеленые глаза виновато заблестели.

— То, что я сейчас услышала… это невероятно! — госпожа Дафна встала с табуреточки и подошла к нам. — Но вы ведете себя, как мальчишка, ваше высочество. Эгоистично с вашей стороны, — она строго нахмурила брови, будто имела право высказывать недовольство наследному принцу. — А вы, маленькая гнома, — тут она обратилась ко мне, — вы слишком себя не цените. Признаться, я опасалась, что принц забавляется, и что вы — очередная игрушка в жизни его высочества…

— Вовсе нет, — коротко сказал Дагобер.

— Теперь я вижу, что нет, — эльфийка скрестила на груди руки, постукивая каблуком. — Но я все равно возмущена. Эта гнома совершила чудо, преобразив мою дочь всего лишь украшениями, и я благодарна ее мастерству. Поэтому мне совсем не хочется, чтобы вы разрушили ее жизнь, ваше высочество. Я уговаривала ее бежать, но она не поддалась моим чарам. Она и правда очень вам предана. Не потеряйте эту преданность по глупости или самомнению.

— Если только она сама пожелает, — сказал принц, целуя мою ладонь, — я ни за что не упущу такую драгоценность.

Эльфийские чары! Я убеждала себя, что принц владеет чарами не хуже госпожи Дафны, и призывала себя к благоразумию, но под взглядом зеленых глаз принца Дагобера растаяла окончательно и безоговорочно.

— Моя драгоценная гнома, — он снова коснулся губами моей ладони. — Что ты ответишь?

Сердце так и кричало ответить ему «да!» без дальнейших раздумий. Но я сделала глубокий вдох и спросила:

— Ты уверен, что правильно истолковал желание феи Сирени? А что, если ты ошибаешься? Что если она говорила именно о совершенной красоте?

— Я не ошибаюсь, — сказал он, отбрасывая с моего лба прядку. — Можешь верить мне. Потому что Дагобер спал, а теперь проснулся.

— Все это очень хорошо, — опять вмешалась госпожа Дафна, — но как же Совет Высоких? Ладно, они согласятся с красотой, ничего не смогут возразить насчет чистоты, но магия?.. Ваше высочество, как гнома продемонстрирует свои магические способности?

— Магия? — рассеянно ответил принц, не сводя с меня нежного взгляда. — Это не правило, а всего лишь обычай. К тому же… Эрмель есть, чем поразить Совет.

Он заговорщицки мне подмигнул, и я подумала: а как же дар феи? Я могу показать совету, что умею создавать камни и цветы посредством пения и смеха. Но ведь это не моя собственная магия… И вряд ли этот дар передастся по наследству… Дагобер предлагает солгать Совету?..

От этих мыслей меня бросало и в жар, и в холод, и я то мучительно краснела, то чувствовала, как заледенели пальцы. Принц согревал мои руки в своих, а госпожа Дафна только покачала головой, глядя на нас.

— Что ж, вам виднее, ваше высочество, — сказала она и вдруг заторопилась: — Ах, я внезапно вспомнила, о чрезвычайно важной встрече. Поэтому оставляю вас ненадолго. Ваше высочество, госпожа Эрмель, — она сделала два коротких поклона.

— Но как же репутация перед советом? — сказал ей вслед Дагобер, которого необычайно обрадовало намерение эльфийки уйти.

— Думаю, вы не хуже меня сможете побеспокоиться о своей нравственности, а я вернусь через полчаса, — ответила она лукаво и со значением, прежде чем скрыться за дверью.

— Она точно поддержит твою кандидатуру на совете, — сказал Дагобер. — Кто бы мог подумать, что она так переживает за тебя, — и он обнял меня, намереваясь поцеловать в губы.

Но радость и волнение куда-то схлынули, и я уперлась принцу в грудь, заставляя его отстраниться.

— Что такое? — удивился он.

— Дагобер… — начала я, запинаясь, — по поводу гибели Белладонны и Розалинды…

— Их смерть никак не должна отразиться на нашей жизни, — бросился он пылко заверять. — Конечно, я не желал им смерти, их бы судили за колдовство и похищение, но я рад, что все так закончилось… — и как на духу он выложил свой хитрый замысел, по которому дядя должен был спешно отбыть в столицу и после смерти принца предъявить завещание, в котором излагались обвинения против сестер-роз и последняя воля наследного принца — наказать колдуний.

— А ведь ты передал его дяде? — слабо спросила я, чувствуя холодок под ребрами. — Завещание? А обратно не забрал?

— Зачем? — искренне удивился Дагобер. — Теперь оно никому не нужно.

— С этом можно и поспорить, — пробормотала я.

— Что? — переспросил он, не расслышав.

— Я о том, что, может, не стоит так доверять герцогу? — произнесла я осторожно. — Знаешь, Белладонна и Розалинда не просто так умерли, — и теперь уже я рассказала, что произошло этой ночью.

Дагобер слушал хмурясь, но потом покачал головой и рассмеялся:

— Думаю, ты просто неправильно поняла. Или это было каким-то отголоском колдовства. Нет, Эрмель. Дядя никогда не причинит никому зла — он сама доброта, можешь мне поверить. Он даже охоту не любит — боится крови. И жаба у него — обыкновенная жаба.

— Послушай… — попыталась возразить я, но Дагобер заставил меня замолчать поцелуем.

Ух! Такого небесного головокружения я не переживала ни разу в жизни, и когда появилась госпожа Дафна, я могла только порывисто дышать и прятать глаза.

— Ночь была бурной, — эльфийка поманила меня пальцем, пытаясь скрыть улыбку, — надеюсь, между вами все было сказано и пересказано, а теперь пора немного отдохнуть. Принц, я забираю вашу милую невесту.

Он успел поцеловать меня еще раз, и я не пошла, а полетела по темному коридору за госпожой Дафной. Принц стоял на пороге, глядя нам вслед, а я все оглядывалась, чувствуя, как ухожу, а сердце мое остается — с ним.

Но после двух-трех поворотов любовная лихорадка схлынула.

Я потерла ладони в раздумье, почесала переносицу, а потом невинно спросила у госпожи Дафны:

— А где комната милорда герцога? Достаточно близко к комнате его высочества? Его высочеству вроде бы ничего больше не угрожает, но все-таки…