2

Мясная лавка в этой части города была только одна — и то в самом дальнем квартале, куда не заходили благородные эльфы. Разумеется, лавку держал тоже гном, потому что эльфы считали себя выше черной работы. Но мясники, подметальщики улиц, пекари и прачки нужны везде, поэтому в городе дозволено было жить гномам и людям, только селились они в отдалении от эльфийских домов — за мостом. И лишь счастливчикам удавалось открыть лавки в Цитадели — центральной, самой красивой и богатой части города. Ювелирная лавка папаши и мясная лавка господина Виндальва считались лучшими, поэтому обе они находились в черте Цитадели.

И теперь я бодро шла по широким, вымощенным брусчаткой улицам, уступая дорогу эльфам и стараясь не смотреть в зеркальные витрины. Зачем расстраиваться лишний раз?

Я и так знала, как выгляжу среди златовласых и белокурых красавцев и красавиц — как воробышек, ненароком залетевший в лебединую стаю.

Каковы бы ни были мои мысли, чувства и умения, я всегда останусь для эльфов ничтожной гномой, жалкой коротышкой, которой судьбой уготовано прислуживать высшим существам и испытывать от служения благоговейный восторг.

Восторг я и правда испытывала — когда видела украшения, сделанные мною, на эльфийских дамах и господах. А они даже не догадывались, что брошь в виде стрекозы со сверкающими бриллиантовой крошкой крылышками, изумрудная лягушка или веточка крыжовника, выточенные из яшмы и серпентина, сделаны мною — гномой, едва достающей макушкой до груди великолепным эльфам, гномой, чье чувство вкуса заведомо считается грубым и примитивным.

Но ювелирные украшения — это, конечно, хорошо. Только есть их невозможно. И когда ты голоден, начинаешь думать не о драгоценных камнях, а, например, о телячьих отбивных. И они тоже хороши. Так хороши, что могут заставить позабыть обо всем на свете. Но я позабыла обо всем на свете и даже об отбивных, когда завернув за угол дома увидела того самого эльфа, что купил мои розы. Я остановилась, будто налетела на невидимую стену. Нет, поистине судьба зло пошутила надо мной, вкладывая в тело гномы душу эльфийки — стоило увидеть нашего недавнего покупателя, как я опять замечталась.

Слоновая кость и золото!

Нет-нет! Золото — оставить, слоновую кость — отставить!

Его кожа была гораздо белее слоновой кости. Может быть, алебастр?

Невольно я свернула совсем не к мясной лавке, а за эльфом, который медленно брел по улице, оглядываясь вслед каждой красавице. Красавицы тоже посматривали на него, но без особого интереса, потому что эльф был одет в поношенный камзол и заплатанные на коленях штаны, а плащ его был замызган по низу, как после долгого путешествия.

Я втайне подосадовала — эльфы всегда судили по внешнему виду, вот и эти пустоголовые девицы понятия не имели, что в сумке у красавчика, выглядевшего почти нищим, лежат драгоценности, на которые можно купить всех знатных эльфиек нашего города. Хотя… и этот тоже хорош — так и ест женщин глазами, будто решил осчастливить собой каждую. Эльфы! Что с них возьмешь! Не всякая перламутровая раковина скрывает жемчужину — так и здесь. Не во всяком красивом теле поселяется прекрасная душа.

Но какова бы ни была душа нашего недавнего покупателя, я не могла не насладиться его внешней красотой, и тянулась за ним, как ягненок на веревочке. Я сделаю самую прекрасную в мире статуэтку — алебастр и золото… О нет! Алебастр слишком прост! Может, лучше взять опал?

Пока я размышляла о будущей поделке, красавчик остановился возле цветочной лавки, где две юные эльфийки покупали камелии. Ничуть не стесняясь, он привалился плечом к столбу, поддерживающему навес над корзинами цветов, и принялся разглядывать девушек. Те посмеивались, заметив его внимание, но дальше кокетливых взглядов дело не пошло.

Я юркнула в переулок, выглядывая из-за угла. Мне было слышно, как торговец предлагал эльфу цветы, и тот купил букетик незабудок, расплатившись золотым — опять неслыханная щедрость. Похоже, цветы были ему не нужны, и он всего лишь откупился.

— Не желаете ли еще чего-нибудь посмотреть? — так и заюлил перед ним торговец — из людей, кстати. — Есть прекрасные камелии, лилии…

— Нет, благодарю, — бросил эльф, все еще посматривая вслед девушкам, которые уходили по улице, хихикая и оглядываясь через каждый шаг. — Какие красотки в этом городе…

— По всему королевству таких не найдете, — поддакнул торговец.

— А кто считается первой красавицей?

— Первой? Нет такой. Пожалуй, самые красивые — дочери покойного графа, — ответил торговец, ничуть не удивившись вопросу. — Леди Белладонна и леди Розалинда. Это самые прекрасные цветы нашего города. А может, и всего королевства.

— Это их называют Алой и Белой розами? — оживился эльф.

— Именно, господин, — важно подтвердил торговец. — Леди Белладонна бела, как белая роза, а леди Розалинда румяна — как алая. Когда смотришь на них, не можешь решить — какая же прекраснее!

— Вот как, — эльф даже приспустил капюшон, чтобы лучше слышать. Поток волос хлынул на грудь, так и засияв на солнце — словно тончайшие золотые нити. — А как можно на них посмотреть?

— Не один вы желающий! — засмеялся торговец. — Юные леди каждое утро посещают дом молитвы и проезжают по главной площади в открытой карете, чтобы каждый мог их увидеть. Будьте на площади, когда часы на башне пробьют семь раз, и вы увидите наших красавиц. Поверьте, это незабываемое зрелище!

Господин эльф развесил уши и не заметил, что к нему почти вплотную подобрался тощий, как щепка, человеческий мальчишка. Я знала его, это был Пыш — уличный вор. Крал он все, что плохо лежало, висело или стояло, и еще ни разу не попадался. Мы с ним были давно знакомы, и он частенько получал от меня зуботычин или пинков. Но, бывало, я жалела его и бросала монетку или угощала булочками с вареной селезенкой, которые готовили только в гномьих кварталах. В этот раз Пыш (а именно так в насмешку прозвали вора из-за худобы) решил поживиться эльфийским кошельком.

Вот уж дурак! Неужели не соображает, чем рискует? Укради он кошелек у гнома или