Сани ехали по Ренну медленно, и все прохожие кланялись нам, а экипажи спешили уступить дорогу. Знатные господа заговаривали первыми, желая доброго дня. Мы встретили леди Чендлей с дочерьми, и я представила им Гюнебрет и передала приглашения на прием Двенадцатой ночи.

— Будет бал, вкусное угощение, — расписывала я, — а на следующий день — охота на лис. Приезжайте, повеселимся на славу.

— Мы посетим Конмор непременно, — заверила нас леди Чендлей. — Как весело проходит эта зима в Ренне!

Оглянувшись, я увидела, что они сразу развернули экипаж в торговые кварталы — несомненно, торопились заказать новые наряды.

Мы посетили еще несколько домов, чтобы самолично передать приглашении, а потом остановись на площади.

— Там на наших санях не развернуться, — сказал граф. — Прогуляйтесь пешком, тут недалеко. Пойти с вами?

Но я заверила, что мы с Гюнебрет справимся с покупкой шоколада и без него, а также сделаем заказ к празднику.

— Возьмите хотя бы слугу, — предложил де Конмор. — Он понесет покупки.

Но я отказалась и от сопровождающего. Мне хотелось пройтись вместе с Гюнебрет, чтобы окончательно увериться, что все недопонимания между нами исчезли.

Граф кивнул и остался поджидать нас возле саней, а мы с Гюнебрет держась под руку, отправились прямиком клавке господина Маффино.

Прозвенел знакомый колокольчик, и я окунулась в привычное облако запахов — ванили, корицы и кардамона. Девиц на подхвате прибавилось еще, и господин Маффино важно указывал им, проверяя сладость миндальной массы, густоту теста и сладость цукатов.

При нашем появлении он бросился к дверям и услужливо кланяясь высказал несколько витиеватых комплиментов, упомянул о погоде, а затем начал ненавязчиво расхваливать товар:

— Сегодня у нас чудесные ромовые конфеты и перечные треугольники! Если угодно, есть свежие бисквиты! И слоеный торт, что мы сделали вчера. Сегодня он уже пропитался кремом и будет нежен и мягок, как ангельский поцелуй!

— Господин Маффино, оставьте ваше красноречие, — ответила с улыбкой. — Мы возьмем слоеный торт, и немного бисквитов, и очень много конфет. А еще закажем десерты на Двенадцатую ночь, примерно, на сто персон. Только никакого безе, умоляю! Оно не доедет до замка!

Маффино оценил шутку, понятную нам двоим, засмеялся и погрозил мне пальцем.

Пока мы с Маффино оговаривали меню, а Гюнебрет следила за упаковкой сладостей в двуручную корзину, в лавку заглянули новые посетители. Леди Алария с подругами вошли, изящно сбивая с каблучков снег. Мы раскланялись с преувеличенной любезностью, после чего я взяла Гюнебрет за руку и сказала:

— Познакомьтесь, это — леди Алария, дочь лорда судьи, леди Сюзон и леди Рене. А это — леди Гюнебрет де Конмор. Мы уже передали приглашение на бал и охоту и вашим родителям, леди Алария, и вашим, леди Сюзон и леди Рене.

Две девицы поклонились Гюнебрет, щебеча любезности, а Алария спросила громким шепотом, который, естественно, услышали все:

— Очередная леди де Конмор?! Но ведь вы еще живы, дорогая Бланш!

Выпад был лишен деликатности, и я предупредительно сжала руку своей падчерицы, потому что Гюнебрет уже воинственно выпятила нижнюю губу, готовясь ринуться в бой.

— Это дочь милорда де Конмора, — с улыбкой поправила я Аларию, — но так мило с вашей стороны, что вы волнуетесь о моем добром самочувствии.

— Как же может быть иначе, дорогая Бланш? — пропела в ответ Алария. — Весь город молится о вашем добром здравии…

— Очень великодушно, — вставила я.

— …чтобы вы не повторили злую судьбу прежних семи леди де Конмор, — закончила Алария с самым невиннейшим видом.

Леди Рене испуганно подтолкнула ее локтем, и красавица поспешила исправить оплошность, которую допустила:

— О! Я ни в коем случае не имела ничего плохого в мыслях! Просто доброе пожелание, ничего больше!

— Слухи о семи женах милорда де Конмора весьма преувеличены, — сказала я спокойно. — Мне жаль, что вы озвучиваете… непроверенные слухи, дорогая Алария.

— Конечно, вам-то обо всем известно из первых уст, — промурлыкала Алария. — Мы возьмем леденцы, любезный Маффино. Лакричные, пожалуйста. И еще засахаренных орешков.

Мы вышли из лавки одновременно, раскланялись на прощанье и разошлись в разные стороны.

— Она мерзкая! — выпалила Гюнебрет, когда мы отошли шагов на двадцать.

— Она глупая, — сказала я. — Никогда не показывай, что чужие слова чем-то тебя задели. Люди поймут, где ты уязвима и будут бить именно по больному месту.

— Поняла, — кивнула дочь графа. — Это как на охоте — если покажешь зверю, что боишься — он нападет сразу, даже если меньше тебя…

Я смотрела вперед и несла перед собой корзину, обхватив ее двумя руками, и в какой-то момент потеряла Гюнебрет из виду — всего на долю секунды, но сзади вдруг раздался глухой стук, а затем вопль!

Испуганно оглянувшись, я увидела, что шагах в двадцати от нас барахтается в снегу леди Алария, а ее подруги хлопочут вокруг, пытаясь поднять. Капюшон свалился Апарин на лицо, и был весь запорошен снегом… как от удара крепким снежком. Я посмотрела на Гюнебрет — та невозмутимо стряхивала с перчаток крупинки снега.

— Что? — спросила она меня, вскинув брови совсем как ее отец.

— Вобще-то, юным леди не подобает так себя вести, — сказала я, с трудом удерживаясь от смеха.

— Да это просто с руки сорвалось, — тут же ответила Гюнебрет, тараща глаза, — клянусь-клянусь! Я здесь ни при чем!

— Ты невозможна, — поругала ее, прилагая все усилия, чтобы не расхохотаться.

Граф ждал нас на площади, и вышел из саней, глядя, как мы приближаемся. Один из сопровождавших нас слуг принял у меня корзинку со сладостями, и Ален подал мне руку, чтобы помочь сесть в сани, но в это время к нам подошел старик — я видела его много раз, он торговал овощами и зеленью вразнос, и летом я часто покупала у него петрушку и мяту. Обычно он не торговал зимой, но в этот раз тащил за собой тележку, на которой сиротливо стоял плетеный короб.

— Не купите ли сушеный шпинат, миледи? — спросил старик.

— Нет, благодарю… — ответила я с улыбкой, но повернула голову и увидела глаза торговца — покрасневшие, тоскливые, и запнулась.

Нашарив рукой кошелек, я вспомнила, что у меня не осталось ни монетки — кроме покупок я оплатила господину Маффино и задаток.

Гюнебрет не стала дожидаться и запрыгнула в сани, сразу запустив руку в корзину со сладостями. Мне надо было сказать, что сушеный шпинат мне без надобности и следом за падчерицей сесть на скамью, застланную пуховой периной, тем более что Ален держал меня за руку, поглаживая мои пальцы слишком уж нежно. Но что- то удержало меня.

— Милорд, — обратилась я к графу. — Одолжите мне немного, я хочу купить этот шпинат…

— Зачем? — спросил он. — Я закажу тебе свежий, из королевской оранжереи.

— Милорд, — почти шепотом попросила я, — прошу, купите этотшпинат.

Больше ничего не говоря, он достал из поясного кошелька два золотых и протянул старику. Тот подхватил монеты и стал благодарить, но