Баюн нашелся там же — он лежал на полу, вытянув свои руки по шву. Датчики, заменяющие ему глаза, не светились, да и вся фигура робота была безжизненна. Андрей кинулся к нему и упал на колени, тут же сунул фонарик в руки Кольцовой, которая стояла позади, и принялся тормошить Баюна, что-то причитая. Впрочем, тормошить робота оказалось не так-то и легко, и вскоре парень оставил свои бесполезные попытки привести няньку в чувство и устало сел прямо на пол. Он никогда не задумывался о том, что его любимого Баюна может не стать, однако сейчас у него не было другого объяснения случившемуся. Старый робот слишком много для него значил, даже несмотря на то, что Андрей часто отталкивал своего няньку.

— Баюн, — тихо прошептал он. — Баюн…

Голос парня звучал глухо и надтреснуто, глаза стали безжизненными, а вся поза стала какая-то беззащитная. Андрей прикрыл глаза и продолжал сидеть на металлическом полу, поджав под себя ноги, хотя те уже давно затекли, да и сидеть так было не очень-то удобно. Капитан не представлял себе жизни без Баюна — в его мыслях старый робот всегда должен был быть с ним, до самой смерти своего подопечного. Андрей вдруг вспомнил о барахлившем сердечнике, на который жаловался его старый друг и который вроде как пришел в норму. А что если Баюн соврал, чтобы успокоить своего подопечного?

Он не знал, сколько просидел на холодном полу. Даже головная боль отошла на второй план и как-будто уменьшилась. О том, что рядом стоит подруга, Андрей забыл, пока Лависса не напомнила о себе. Она долго стояла, молча глядя на сгорбленную фигурку и сильно сжимая в руках фонарик. Девушка хотела успокоить его, однако все же понимала, что слова в данный момент лишние.

Баюн стал для нее таким же значимым роботом, как и для Андрея. Своего няньку дочь президента толком не помнила — это была одна из наиболее современных моделей, лишенная всяких чувств, которая пропала после того, как ей исполнилось восемь. Девушка восхищалась Баюном и даже завидовала Андрею, который не понимал своего счастья…

…Подопечный Баюна почувствовал, что кто-то усаживается рядом с ним и в уголке сознания мелькнула мысль, что эта Лависса. Девушка тихонько прикоснулась к его плечу, а после, передумав, крепко обняла. Фонарик оказался на полу. Так они и сидели, два, по сути, обыкновенных подростка.

***

— Там что-то есть, — задумчиво сказала Кольцова, поглядывая в окно на странную планету.

Сколько прошло с момента их странного падения, ребята не знали. Рядом с Баюном время пролетело незаметно; казалось, они могли бесконечно глядеть на металлическую фигуру. Слез почему-то не было, но от этого не становилось легче. Боль была где-то глубоко внутри, в грудной клетке.

Больно…

Да, вина раздирала Андрея. Почему-то вспомнились все его ссоры с Баюном и все примирения. Парень редко просил у робота прощения, хотя очень часто был виноват. И сейчас, глядя на него, капитану захотелось извиниться за все свои ошибки, плохие поступки и обидные слова.

«Может, все наладиться? — забилась мысль. — Он же робот, все еще можно исправить. Ведь сердечник не отказывает вот так сразу, так быстро, может, дело вовсе не в этом. Может, Баюн жив?

Андрей был готов сидеть на этом холодном полу вечность, но к этому не было готова Лависса, которая сначала просто оказала ему молчаливую поддержку, а после буквально силой заставила его встать и отойти от Баюна. «Нужно двигаться, жить дальше, — сказала она. — И выбираться из этой… задницы.» Она же притащила его к окну и заставила оглядываться вокруг.

Над планетой была ночь. Хотя, даже неизвестно было, бывает здесь когда-нибудь жизнь или нет, потому как рядом с ней не было не одной звезды. И спутника у нее тоже не было, поэтому на ней господствовал мрак, который не в состоянии были развеять маленькие точки-звезды. Перед звездолетом раскинулась равнина, идеально ровная и огромная, потому что нигде не было видно не то чтобы холма, маленького бугорка. Лишь в нескольких шагах лежало что-то мелкое, а в нескольких десятках — возвышалось что-то более крупное. Могло показаться, что это звездолет, на что ребята и надеялись.

С этой планетой можно было быть уверенным лишь в одном — на ней явно присутствовала атмосфера и, на что оставалось надеяться, кислород.

— Нужно посмотреть, что там, — мрачно заметил Андрей, глядя на открывшийся им вид с меньшим энтузиазмом, нежели его подруга.

— Уверен? — скептически приподняла брови Кольцова. — А если воздух не пригоден для дыхания?

— Предлагаешь сидеть здесь вечность? Я все же рискну — выйду и проверю, а уж если не вернусь… Ищи скафандр.

Голос Андрея зазвучал холодно. Ни секунды не раздумывая, парень двинулся к люку, словно ему была безразлична собственная жизнь. Он уже не пользовался фонариком, быстро и уверенно двигаясь в темноте и ни о чем не думая, из-за чего Лависса, тоже забыв единственный источник света, едва за ним поспевала.

— Я пойду с тобой, — предложила она, когда Андрей оказался напротив люка.

Парень даже не повернулся, а просто резко и холодно бросил:

- Нет! — сразу после этого выскочив на улицу.

Лависса понимала, что если воздух на этой планете не пригоден для дыхания, она долго не продержится — резервы кислорода подходили к концу, как и продукты. Андрей говорил про скафандры, но их здесь не было — разве что обычные, тонкие, которые явно не могли помочь. В глазах у девушки защипало, и она съехала по стене вниз, собираясь дожидаться Андрея.

— Лависса? — вдруг появилась его голова. — Пойдем, все нормально.

Девушка с готовностью выскочила вслед за другом и еще раз огляделась. Планета из-за этого не стала приветливой, а напротив, продолжала быть мрачной. Кольцова сделала пару шагов и отметила, что гравитация здесь примерно такая же, как и на Земле с Деметрой, разве что немного меньше, из-за чего девушка постоянно подпрыгивала при ходьбе. Недолго думая, Лависса двинулась к тому предмету, что заинтересовал ее еще в рубке. А уж нагнувшись, ахнула.

— Андрей, — позвала она.

На обычной темно-коричневой земле в странной позе лежал…

— Попугай?! — удивленно воскликнул парень, присев на корточки и осторожно поднимая металлическую птицу на руки. — Вахмурко Попугайло?

— И тоже безжизненный, — отстранено заметила она.

— Уж не хочешь ли ты сказать? .. — удивился Андрей, с интересом разглядывая старого