- И все же постарайтесь не выражаться в моем кабинете.
Во всей позе мистера Поттера сквозило недовольство, но он все же продолжил.
- Джинни слушалась меня и делала все, что я желал. Даже не имела ничего против жесткого секса. Кажется, она была уверена, что является моей девушкой, а подобной покорностью пыталась покрыть прочие измены. Она думала, что я не знаю, но я знал и не собирался прекращать. Но никогда бы не женился, док, она этого явно не достойна. Увы, девчонка была слишком любопытна и влезла в мои бумаги. Я не расскажу вам о них и давно сжёг этот компромат, даже не пытайтесь его найти. Я даже не намекну, что там было. Должны же быть у меня какие-то тайны.
Мы возвращались к тому, с чего начали, но я все никак не мог составить полного портрета своего подопечного и решить, какой вердикт вынести. Смерть или лечение?
- Что ж, ваши мотивы в отношении мисс Уизли мне понятны. Но ваши друзья? Неужели они тоже были…
- Шлюхами? Не в том смысле, что Джинни, конечно. Нет, док, они были обычными друзьями, которые думали, что знали обо мне все. Они вроде даже любили меня. И я не собирался их убивать.
Мистер Поттер помолчал около минуты, явно собираясь с мыслями, и продолжил.
- Все случилось из-за грязнокровки. Нет, Гермиона была моим другом и хорошей девчонкой, но грязнокровкой. И дело не в ее родителях. Я тоже не чистокровный баран. Она предала маггловский мир, в котором родилась, но не вошла в магический, отвергла законы Британии, но не приняла законы магии. Именно поэтому она грязнокровка. Именно поэтому я ее убил. Она столько противилась убогости магов, столько говорила про демократию, что… Они ведь застукали меня с Джинни случайно, док. Бедняжка Уизли уже не была в состоянии воспринимать ситуацию, но я-то был абсолютно нормален. И если бы Гермиона начала говорить о гуманизме, толерантности и морали, о недопустимости нарушения законов, я бы их отпустил. Но она повела себя, как глупая волшебница. Закричала что-то про Темную магию и влияние Волдеморта. Не ей об этом говорить, черт возьми! И я ее убил. А Рон просто стоял рядом. Я не хотел, док. Просто… очень сложно остановиться.
Я судорожно вздохнул и приподнялся. Пора было выходить к министру и давать свою резолюцию. Оставался последний вопрос, который я не мог не задать.
- Почему вы рассказали мне это?
- Мне интересно, - искренне признался юноша. – В детстве Тетя Петунья таскала меня к психологам, когда я поджигал его драгоценного Дадличку или прищемлял хвост кошкам. Совершенно детская шалость, признаю. В молодости я был слегка дурак. Так вот, все эти психологи заставляли меня изображать какие-то кружочки и домики, рисовать кляксы и рассуждать о какой-то ерунде, а потом все с умным видом это анализировали. И ни один не сказал, что я ненормальный! А я псих, Доктор! Может, хотя бы вы это поймёте?
Я был потрясён. Мистер Поттер был первым пациентом за всю мою практику, который признавал свою ненормальность. И я признавал ее тоже. И за этой бравадой я видел явное нежелание мальчика умирать.
Выбор был сделан. Я вышел за дверь и столкнулся с целой делегацией из Министерства во главе с Министром и стоящим в стороне директором Хогвартса. Признаться честно, я никогда так не робел. В конце концов, меня можно понять – никогда больше я не сталкивался с таким большим количеством высокопоставленных лиц. Они выжидающе смотрели на меня, следя за каждым моим словом.
Я мог сказать им правду. Тогда директор Дамблдор настоял бы на сохранении жизни мистеру Поттеру и его продолжительном лечении, на моем этаже появился бы новый пациент, а у меня самого – очередная головная боль. Как врач, как высококвалифицированный специалист, я должен был сказать именно это. Но от одного осознания той простой истины, что правда сохранит жизнь этому монстру, лишившему жизни многих людей, меня выворачивало наизнанку.
- Вынужден признать, что разум мистера Поттера сильно поврежден. Боюсь, медицина здесь бессильна. Предположу, что необратимые изменения начались после последней битвы с Тем-Кого-Нельзя-Называть, и мальчик медленно преобретает его черты. Вы вправе распоряжаться этой информацией, как вам угодно, министр, но, к сожалению, я не знаю, как поведет себя мистер Поттер в следующий момент. Боюсь, это даже уже не мистер Поттер.
В эту секунду я подписал своему подопечному смертный приговор. Простите меня, дорогие читатели, но я не мог иначе. И даже сейчас, на основе своего жизненного опыта, я сделал бы тоже самое. Я не жалею и никогда не буду жалеть. Впрочем, вы можете осудить меня – но имеете ли на это право?
Следующая моя встреча с мистером Поттером состоялась в зале суда, на оглашении вердикта по его делу. Я сидел на одной скамье с экспертами и давал показания против этого молодого человека. Признаться честно, из того дня я практически ничего не помню. Кто входил в судейскую коллегию? Кто оглашал решение? Что чувствовал я в тот момент?
На всю жизнь я запомнил только одно. Мистер Поттер молча и спокойно выслушал приговор, не показывая своего страха и отчаяния. Но я его видел.
- Жаль, профессор, что вы меня не услышали, - Поттер повернулся ко мне, решив потратить своё последнее слово глупейшим образом. – Меня нужно было изучать, мои психические отклонения позволили бы вам написать какой-нибудь жутко умный трактат. Не то, что я не хочу умирать. Просто хотелось бы, чтобы про меня написали не только героические романы и оды. Пообещайте мне, Доктор, что хотя бы перед смертью напишите о разговоре со мной…
Исполнения приговора я уже не видел.
