— Мне тоже как-то пришлось через это пройти, — призналась. — Так вот, когда мне казалось, что хуже уже не будет и что самое страшное уже позади, когда все уже было выбрано и куплено, и в моей комнате началась генеральная реконструкция, оказалось, что купленные обои не подходят к новому цвету потолка и меня опять потащили в магазин, потому что через экран монитора определить качество и оттенок обоев невозможно. И все началось сначала.

Вначале я не обращала внимания на то, что рядом раздалось покашливание, но когда покашливать стал не один человек, а несколько, я, прервав разговор с Ростиславом, окинула взглядом Лиманских.

Они смеялись, при этом тщетно пытаясь этого не делать.

— Эллочка, вы словно были здесь вместе с нами. Это вам Мирослав о подробностях нашего ремонта рассказал?

— Конечно он, родная, а кто же еще? — Я во все глаза смотрела на чету Лиманских и понимала, что лгать не хочется, а правду говорить нельзя, поэтому разумней было промолчать. Я-то про второй раз купленные обои для красного словца сказала, для того чтобы придать еще большей трагичности сочинению Ростислава, а оказалось, что я чуть ли не провидец. Боясь встретиться взглядом с Мирославом, уставилась стеклянным взглядом на Ростислава.

— Заканчивать-то сочинение как? — своим вопросом парень меня выручил.

— Подожди, еще рано заканчивать, надо еще написать о валяющихся в коридоре коробках, о банках с краской, об инструментах о которые тебе без конца приходилось спотыкаться.

— У нас все это лежало на балконе.

— В таком случае напиши, что тебе негде было подышать свежим воздухом. А теперь скажи мне, произошло ли у тебя за каникулы хоть что-то приятное? Может ты с друзьями куда-то выбирался или с родственниками?

— Ну, да, было раз, — сообщил мне парень, потирая затылок. — К нам с Карнаса океанариум приезжал. Мы в нем с семьей весь день провели.

— Вот, — мой указательный палец взлетел вверх. — После того, ка ты опишешь все "прелести ремонта", перейди к светлому пятну твоих каникул.

— Элла, а можно без этого? — парень покрутил в воздухе рукой.

— Можно и без этого. Цитирую, — глядя на Ростислава, прищурила глаза. — Единственным светлым пятном за время каникул стал поход в океанариум, и после этих слов ты Ростислав описываешь все то, что там видел и то, что тебе понравилось и не понравилось, напиши о том, что тебя удивило, и о том, что больше всего запомнилось и объем сочинения тебе гарантирован.

— Мы еще с ребятами кое-куда выбирались, — вспомнил Ростислав. — Об этом писать?

— Как хочешь. Знаешь что, набросай основной текст, а после решишь, описывать тебе вылазку с друзьями или же нет. Если что, то напишешь, что за каникулы у тебя было два светлых пятна, а не одно. Опять же для объема можно написать, что все друзья-товарищи разъехались, а ты от нечего делать в каникулы развлекался магическими играми.

— Развлекался, развлекался, — подтвердила мои предположения Ранья.

— Лучше бы он книги читал, — проворчал дед.

— Опять заскрипели, — проворчал под нос парень.

— Вот что за поколение растет, вот мы в ваше время…

— Дед, — прервал старика Ростислав, — Давай ты все это расскажешь Элле после того как я уйду из комнаты, я это уже все слышал и не раз, а Элле, возможно, будет интересно. Дед, я тебя умоляю, давай я вначале с сочинением разберусь.

— Эх, — Лиманский-старший обреченно махнул рукой.

— Каким должно быть последнее предложение? — Ростиславу не терпелось оставить нас, это было заметно по тому, как он нетерпеливо стал ерзать на стуле.

— Каникулы не удались, но зато, вечерами лежа на кровати, я любуюсь своей комнатой, в которую теперь не стыдно приглашать друзей или же девушку.

— Лучше друзей, — голова парня резко опустилась, а на щеках появился румянец. — Спасибо, пойду, напишу, а потом покажу. — Парень выскочил из комнаты, как ошпаренный.

— У него еще нет девушки, — пояснила реакцию младшего сына Ранья.

— Всему свое время, — философски заметила я.

— Надо же столь юная особа и такие рассуждения, которые, как правило, не свойственны молодым.

— Так уж и быть, я открою вам тайну, — глядя исключительно на старшего Лиманского, я намеренно понизила голос и сделала паузу для того чтобы присутствующие полностью обратились в слух и сосредоточили все свое внимание исключительно на мне. — Я древняя как мамонт, а молодость лица и тела мне помогает поддерживать специальный крем. А еще ежедневный макияж, на который уходит уйма времени и килограммы косметики. — Я говорила тихо и медленно, словно доверяла Святославу свою самую сокровенную тайну, не глядя и не обращая внимания на остальных. — Я же почему Мирослава у себя ночевать не оставляю? Вот увидит он, как я на ночь отклеиваю ресницы, снимаю парик, после чего соскребаю с лица пудру, выкачиваю гель из губ и груди, вытаскиваю вставную челюсть…

Я перед каждыми перечисленными действиями делала многозначительные паузы для того чтобы Лиманским хватило времени в воображении представить все мои действия и все это время я удерживала взгляд Святослава, в котором уже во всю плясали задорные искорки, а краешки его губ подрагивали.

— Я берегу нежную психику Мирослава, и буду открывать ему свою истинную сущность постепенно, день за днем, скидывая с себя волосок за волоском. Что ты смеешься? — Перестав гипнотизировать Святослава, легонько ткнула под ребра Мирослава. — Разве тебе не страшно?

— Конечно же страшно, — Мирослав растянул улыбку от уха до уха. — А еще я рад, что мы с тобой проведем так много дней вместе, учитывая сколько волос в твоем парике…

— Он у меня не один, — наклонившись, прошептала ему в ухо, но так чтобы меня все услышали.

— Эллочка пощадите, — взмолилась Ранья. — Я больше не могу смеяться.

— Уговорили, вы меня угощаете чаем, а я его пью и молчу. Если вас, конечно, это не затруднит.

— Не затруднит. — Ранья поднялась, а я следом за ней.

— Можно я вам помогу?

— Конечно, так я не пропущу ничего интересного.

— В таком случае нам с вами на кухне следует задержаться, — я заговорщицки подмигнула женщине. — А потом тихонечко сбежать из квартиры и пойти куда-нибудь погулять. Я тут по близости такой потрясающий ночной клуб знаю.

— Элла, — Мирослав поднявшись обнял меня и притянул к себе. — А как же я? Меня с собой возьмешь?

— Прости дорогой, но туда пускают только лишь особей женского пола.

— Мам не ходи с ней она тебя плохому научит, — Мирослав бросил на мать умоляющий взгляд. — А если все же пойдешь, то прихвати меня в своей дамской сумочке.

— Я тебя не дотащу, — под общий смех нам с Раньей все-таки удалось вырваться на кухню.

— Что мне делать? — спросила у хозяйки.

— Стоять и смотреть, — женщина все еще улыбалась. — Спасибо, вам Элла, что вы откликнулись на предложение зайти к нам в гости. Я даже и не припомню когда мы все вместе сидели и разговаривали, да еще и смеялись. — Стоя