Райсом и окунуть совсем в другую жизнь. Может быть, Мортон Лэнг тоже не мог сложить картинку. И в этом заключалась его главная проблема.

— Знаете, я очень понравилась Домми, — хихикнув, сообщила Кимберли.

Я уже начал уставать от ее «знаете» и «понимаете». Ларри убрал полотенце от лица и ухмыльнулся, но не слишком весело.

— Это бизнес, приятель.

Его нос представлял из себя сплошное месиво.

— Тебе нужно съездить к врачу, — сказал я. — У тебя сломан нос.

Он встал, покачнулся и подошел к полке около грязного аквариума. Из маленькой раскрашенной коробочки достал тонкую голубую сигарету, прикурил и глубоко затянулся.

— Чтобы не болело.

— Там еще был кто-нибудь?

— Какие-то итальянцы. Они сказали, что, возможно, тоже займутся кино. Знаете…

— Угу. Финансисты. Насколько сильно ты понравилась Домми, Кимберли?

Она попыталась изобразить смущение, но, скорее всего, в школе актерского мастерства ее этому не учили.

— Знаете, Домми хотел со мной познакомиться поближе.

Она снова захихикала. В четвертый раз.

— А как Морт к этому отнесся?

Кимберли лишь пожала плечами.

— А вы не знаете?

— Нет, не знаю, — осторожно проговорил я. — Если бы знал, то не сидел бы здесь с тобой, а твоему приятелю не пришлось бы все это выслушивать.

Ларри захихикал.

Кимберли уставилась на меня, словно не очень поняла, что я сказал, а потом надула губки.

— Морт вел себя как настоящая задница. Домми очень богатый. Он сказал, что, возможно, подпишет контракт на три фильма и что я буду играть во всех трех.

Ларри снова захихикал.

— Старый мекс оттрахал даже ее мозги.

— Заткнись, — посоветовал я ему.

Ларри нахмурился и принялся разглядывать клочья зеленой слизи в аквариуме.

— Когда мы с Домми вернулись, Морт был ужасно расстроен, Домми начал орать по-испански, Гэррет тоже вопил как сумасшедший, а итальянка хохотала. Затем Гэррет всех успокоил, они ушли и о чем-то поговорили, а потом Морт вернулся и мы уехали. Ничего не получилось. Потому что Морт вел себя как самая настоящая задница.

Ее история объясняла поведение Гэррета Райса. Тип вроде него будет в ярости, если его друг расстроит выгодную сделку, возмутившись тем, что его подружка трахается с кем-то за деньги или за что- нибудь столь же полезное. Он будет по-настоящему разъярен.

— Морт сказал тебе, о чем они разговаривали?

— Мы молчали по дороге домой. Я на него разозлилась.

— Ясное дело. Это любому понятно, — сказал я.

Она склонила голову набок и снова непонимающе на меня посмотрела.

— На следующий день он позвонил мне и сказал, что у нас неприятности. Но он не мог говорить, потому что в соседней комнате была его жена. Он предупредил меня, что, если кто-нибудь ко мне придет, я не должна открывать дверь и что он позвонит, когда все устроится. Я так испугалась, что вызвала Ларри, и он приехал.

Ларри выпрямил спину и кивнул. Защитник телок, попавших в беду.

— Морт что-нибудь говорил про мальчика?

— М-м-м, — Кимберли захлюпала носом. — Я постоянно проверяла автоответчик, но Морт так и не позвонил. А теперь вы говорите, что он умер и какие-то парни следят за моей квартирой. Мне страшно.

Ларри фыркнул, получилось у него не очень убедительно, учитывая сломанный и разбитый нос, который стал похож на свеклину.

— Пара мексов. Пусть только заявятся, я им покажу, что почем.

— Ага, покажешь, как и мне.

Он нахмурился.

— Ты меня чем-то ударил.

— А Морта приветили из парабеллума, придурок. — Мне это уже порядком надоело. — К вам придет коп по имени Пойтрас. Поговорите с ним. Он не станет обращать внимание на вещи, которые не имеют значения. И не пытайся изображать крутого парня. Он не такой вежливый, как я.

Я прошел через гостиную мимо аквариума, из которого воняло, как из общественной уборной.

Водоросли были густыми и жирными и облепили все вокруг — стенки, верхнюю крышку и камни на дне, где лежал толстый слой какой-то зеленой мерзости, — возможно, именно так выглядит ил. Белая рыбка, неизвестно как попавшая в аквариум, плавала на поверхности брюхом кверху. Я остановился у входной двери и посмотрел на них. Ларри затянулся, и кончик сигареты вспыхнул красным огоньком.

— Кимберли?

Она повернулась ко мне, засунув руки в задние карманы, чтобы я мог насладиться зрелищем ее тела. Оно было очень даже ничего. Давным-давно она, наверное, была капитаном команды болельщиц или даже королевой красоты в Элвертоне, штат Канзас. Мечта каждого мальчишки.

— Чего? — спросила она.

— Морт был засранцем, потому что любил тебя.

Она засунула правую руку под футболку и погладила свою правую грудь.

Я вышел и с силой захлопнул дверь.

На следующее утро я проснулся оттого, что мне в лицо светило ослепительно яркое солнце и пахло кофе. Раздвижные стеклянные двери были открыты, а на веранде сидел Джо Пайк. Он был в выцветших джинсах, серой трикотажной рубашке с обрезанными рукавами, голубых кроссовках «Найк» и темных очках, какие правительство выдает пилотам. Он очень редко их снимает. Никогда не улыбается. Никогда не смеется. Каштановые волосы стрижет коротко. Я знаком с Джо Пайком с 1973 года, и он ни разу не нарушил этих установок. Ростом он примерно сто восемьдесят пять, а весит под восемьдесят. Мышцы у него как у хорошо тренированного правого крайнего защитника. Когда он был во Вьетнаме, он сделал на каждом плече татуировку — красная стрела, указывающая вперед.

Пайк снял центральную секцию перил и сидел на краю веранды. Кот устроился у него на коленях. Я натянул спортивные штаны и вышел к ним.

— Черт тебя подери. Если ты снова испортил сигнализацию, сам будешь платить за ремонт, — сказал я.

— Сдвинул пилочкой задвижку на стеклянной двери. Ты не включил сигнализацию. Не будешь ее включать, к тебе заберутся плохие парни.

Пайк медленно и тщательно гладил кота — он это просто обожает.

— И пусть забираются. Мне нравится впускать плохих парней в дом, я на них тренируюсь.

— Тебе следует завести собаку. Хорошую собаку, натренированную, как полагается. Собаку не нужно будет включать. Она всегда включена.

— Что? Ты считаешь, что я недостаточно крутой?

Пайк ничего не ответил.

— У меня кот.

Пайк кивнул.